Он воззрился на папку, в которую положил найденные при Эми вещи. Теперь он понимал, отчего она отослала назад два последних чека, отчего сожгла все мосты. У неё появился другой источник дохода. Достаточный для золотой банковской карточки. Карточка тоже лежала в папке вместе с кошельком, ножным браслетиком на золотой цепочке и записной книжкой. Записей не было, если не считать каких-то загадочных обозначений и пары телефонных номеров. Вполне в её духе: она предпочитала записывать адреса на клочках бумаги и рассовывать по кошельку. Его это бесило: в том, что касалось адресов и телефонов, он был методичен до фанатизма. Пружинные органайзеры и органайзеры в чёрных кожаных переплётах. Недавно он даже завёл себе электронную записную книжку, похожую на калькулятор.

Если всё-таки не сраться с Артрайтом, то к этому калькулятору ему скоро понадобится припасть.

Прентис ещё раз оглядел разбросанное на кровати наследство Эми. Как если бы охотник на фазанов, загнав птицу, набрёл в высокой траве на её гнёздышко. Ничего не осталось, кроме перьев и пожухлой травки.

Он спустился по лестнице, рассеянно перебирая пальцами ключи от гостиничного номера и взятой напрокат машины.

Эфрам остановил свой выбор на девушке, которую увидел за кассой в хозяйственном магазинчике «Дрезден». Она сидела за кассой номер 3. Быть может, всё дело в характерном рисунке веснушек у неё на щеке, отвечавшем негативному отпечатку созвездия. Созвездия Кали, недоступного никому, кроме него. Эфрама Пикси [1] , который видит так много, ха-ха, так много всего, что никто больше не видит.

Девчонка была пухленькая, но в целом симпатичная. Под мягкими карими глазами морщинок, пожалуй, многовато. Тушь от Тамми Фэй или что-то в этом роде. Белые блёстки на губах дополняли впечатление от её полноватого личика и фигуры. Для девчонки примерно шестнадцати лет груди слишком крупные. Светлые, медового оттенка, волосы уложены в одну из тех непонятных причёсок, какие тинейджеркам полюбились с недавних пор. Эта называлась «помпа»: небольшой волосяной гребень торчит прямо над лбом, словно радарная антенна, обрамлённый и удерживаемый множеством крупных неряшливых кудрявых завитков. Его восхитила эстетическая слепота девчонки. Сама невинность, что тут скажешь.

Одно из её запястий охватывал небольшой браслетик-талисман, украшенный золотыми сердечками. Он сосчитал их. Золотых сердечек оказалось семь. Семь сердец: карта его судьбы в Раскладе Негатива. Ещё одно знамение.

Вокруг шеи у неё тянулось ожерелье, с которого свешивались, складываясь в имя девчонки, буквы.

К-О-Н-С-Т-А-Н-С.

Констанс? Что, правда? Ха! [2]

На ней было малиновое платье с оборками и малиновые же тенниски «адидас». К платью они совсем не подходили, но девчонка, кажется, этого не замечала. Надо полагать, она их не снимает, приходя из школы. А там-то они к её одёжке подходили, чего уж там.

Эфрам углядел её в тот момент, когда покупал себе моток верёвки. При взгляде на девушку в нём поднялось тёплое, сладостное возбуждение. Одновременно он остро ощутил текстуру материала верёвки в своих руках. Какое чудесное совпадение!

Верёвка была толщиной четверть дюйма, из белого полимерного волокна. Она прекрасно подойдёт.

— Добрый день, как поживаете, — автоматически, даже не глядя на него, проговорила девушка. Она смотрела только на ценник с верёвки, который надо было пробить.

— Приятно видеть, что вы не используете эти... как их там? Жуткие маленькие машинки. Компьютерные считыватели штрихов, — сказал Эфрам.

Просто затем, чтобы она перекинулась с ним ещё парой слов, пока он устанавливает контакт.

— М-м? — от неожиданности сморгнула девушка. — А, эти штуки для компов, чтобы цены пробивать? Да. Сканеры штрихкодов: так они, кажется, называются. Хотелось бы мне, чтоб нам их поставили... — У девчонки вырвался нервный смешок, похожий на трель расстроенного пианино. — Потому что, м-м, они быстрее. Тут такие длинные коды, и вручную их вводить — устаёшь... Три девяносто пять.

— Вот, пожалуйста. Да, в самом деле жаль. А вы знаете, мне тут понравилось, душой отдыхаю. Отличный магазинчик. Тесный такой, старомодный...

Она воззрилась на него, пытаясь понять, шутит ли покупатель. В её мирке люди не изъяснялись подобным слогом. Не употребляли слов «душой отдыхаю». И не рассказывали, как им нравится хозяйственная лавка. Он широко улыбнулся кассирше. Не слишком надеясь её собой заинтересовать. Он был коротышка, с приличным кругом жира на талии, слишком крупной, рано облысевшей головой, на которой ещё оставалось несколько растущих в беспорядке бесцветных волосков. Если присмотреться внимательно, в глубоко посаженных зелёных глазах можно уловить провозвествованное звёздами очарование. А если подойти ещё ближе...

Но он понимал, кого она видит. Смешного толстячка по ту сторону прилавка, и только. Она глядела на него, подсознанием начиная ощущать, как легче пёрышка, просто на пробу, касается её мозга незнакомец. Тут явился следующий покупатель, и девчонка облегчённо развернулась к нему: то оказался черномазый подросток с ушной серьгой и значком «Мерседес-Бенц», свисающим с шейного ожерелья. Он покупал краску во флаконе с распылителем. Эфраму подумалось, что уже из предмета покупки явствует, как намерен распорядиться ею маленький вандал. Невесть почему, девчонка вздрогнула от удовольствия, услышав от пацана расплывчатый комплиментик, и покачала головой, говоря, однако: