— Не понравится ему сие, — посмотрела Юи на разрушенные двери.

— Если он жив, — добавил я, вытаскивая беретту, которая нервно зашевелилась в моей руке, и входя внутрь.

Я сразу же направил ствол перед собой, прижав пистолет поближе к груди, чтоб у меня его из рук никто не выбил. Медленным шагом вошёл в холл и быстро оглянулся.

Как выяснилось, выбитая дверь была закрыта на хлипкий прогнивший засов. Он даже не так защищал это места, как не давал дверям распахнуться настежь. А ещё здесь было два коридора, которые вели не пойми куда.

— Где его спальня? — тихо спросил я, вслушиваясь в тишину храма. Единственным звуком здесь был гуляющий сквозняк, который неуютно свистел.

— Коридор направо.

Мы тихо двинулись в указанном направлении. Если где старика и замочили, то, скорее всего, в его комнате. Это классика жанра.

Пройдя этот коридор, мы попали в небольшое помещение, что по виду служило ему как столовой, так и спальней, и кабинетом. Один небольшой стол с табуреткой в центре, кровать у дальней внутренней стены, стол прямо под окном. И всё это в комнате примерно два на три. Уютная каморка, ничего не скажешь.

Так, здесь трупа нет…

Я ещё раз окинул взглядом комнату и заметил такую низкопрофильную дверь где-то в полтора метра высотой, которая скромно расположилась около кровати. Со входа её было и не заметно.

Я кивнул Юи головой на дверь и медленно двинулся к ней. Открыл, заглянул: здесь была лестница, что уходила вниз. Едва дыша и готовый выпустить всю обойму в любого, кто сейчас вскочит, я двинулся вниз по лестнице, как услышал какие-то то ли стоны, то ли причитания. Хотя в общем я мог назвать это каким-то нехорошим бормотанием. Недобрым бормотанием.

В голове сразу нарисовалась картина какой-то твари, что жрёт бедного старика или же самого старика, который обезумел и мутировал в Бибера. Не знаю, что из этих двух вариантов хуже, но я поднял руку, останавливая Юи, после чего уже один продолжил спускаться дальше. Шаг за шагом, пока не достиг в самом низу ещё одной двери.

Замер, прислушался… Да, что-то жуткое доносилось именно отсюда. Поэтому, немного подумав, я сменил пистолет на пулемёт. Ну чтоб наверняка.

Прямо за дверью, послышался какой-то протяжный стон, словно живому человеку кишки из жопы вытаскивали. Меня даже мороз по коже пробрал оттого, что моё воображение нарисовало там. Так, всё, на счёт три…

ТРИ!

Я подобно рембо выбили дверь пинком и тут же шагнул в небольшую комнату. Где-то в углу звякнула жалобно щеколда, вырванная с корнем из двери, однако я этого даже не заметил.

Не заметил, потому что нашёл старика. Обычный старый то ли китаец, то ли японец с полукруглой седой бородой и полностью лысый.

Твою мать…

Мы обменялись взглядами; я неловким, он уставшим и недовольным.

И после секунд двух молчания он произнёс:

— Сынок, ты это, пред тем, как кровь мне здесь пустить, дождись пока я срать закончу, хорошо?

— Д-да, простите, пожалуйста… я подожду, — пробормотал я и закрыл дверь.

Единственное, отчего я смог его спасти, так это, наверное, от запоров, так как после такой неожиданной встречи со мной я буквально услышал, как он просрался. То ли от неожиданности, то ли от страха.

Пришлось немного подождать, во время чего мы переглянулись с Юи; она смотрела на меня с усмешкой, а я с порицанием, типа «хули не сказала?!».

Минут через десять старик поднялся со сральника, и махнув рукой, чтоб мы шли за ним, двинулся из комнаты в коридор. Мы прошли за ним до холла, который, скорее всего, служил ему коридором. Окинул недовольным взглядом выломанную дверь и обломанный надвое запор, чьи щепки были разбросаны по полу, после чего провёл нас в другой коридор. По нему мы вышли в какой-то молитвенный зал.

Он жестом предложил сесть нам на какой-то коврик, а сам приземлился в позе лотоса на подушку.

Эй, хрыч хитрожопый, почему у нас сраный коврик, а ты на подушке?! Самый умный?!

Юи безропотно села на колени, аля классическая японская девушка.

Блин, ладно, надо уважать чужие традиции и другую муть. Поэтому я последовал её примеру, хотя сейчас не хватало закадрового голоса, который бы закричал: «Прогнулся!».

И стоило нам сесть, как дед обвёл нас взглядом и мудрым старчески голосом произнёс:

— Здравствуй, дочь моя. Я удивлён и рад увидеть тебя в здравии по прошествии стольких времён. Хочу я всё спросить, так как вопрос мучает меня с того момента, как я увидел его. Что за недоразвитого долбоёба вижу подле тебя я?

Юи посмотрела направо, то есть на меня, я тоже посмотрел направо…

Так! Стоп! Да кроме нас здесь никого нет! Ты чо, старый обоссаный пень, охуел шоле!?

— Да ты охуел, старый пень! — возмутился я.

— Нахуй пшёл отсюда, — шикнул он на меня, — петух подзалупный.