Я её отпустила.

Мэри с круглыми глазами, словно рыбка на берегу, хватала ртом воздух, валялась на моих коленках, пытаясь прийти в себя. Она такая милая, когда мучается или находится в таком состоянии. Я даже невольно провела кончиками пальцев по её лицу и волосам. Нежно, практически с любовью.

После чего нагнулась к самому уху и прошептала:

— Не зли меня, иначе я тебя действительно изнасилую и пропущу через такой же ад, что тебе и не снился.

Увы, не все люди сильны.

Это я уяснил ещё в начальных классах, когда среди нас были как большие мальчишки, так и совсем мелкие как я. Кто сейчас скажет, что в первых классах всё не так страшно, как в старших, я… соглашусь.

Пиздец начинается уже во вторых, в третьих и так далее, когда вы уже более менее знакомы и начинаются выяснения отношений. Дети — не взрослые. У детей нет границ, нет морали, нет принципов. Самые жестокие твари, которых я знаю. Для них всё игра, для них всё просто так. Они не понимают, что делают.

В моём детстве я знал девочку, которая сожгла бомжа, просто потому, что хотела посмотреть, как он горит. Весело же? Вообще пиздец, оборжаться.

Это лишь показывает, насколько детство становится опасным, если его не контролировать. И у меня оно не контролировалось. Поэтому, предоставленные сами себе, мы выживали кто как мог. Были те, кто давал отпор, были те, кто пытался, но становился изгоем. И были те, кто подлизывался, притирался и искал защиты у сильнейших, чтоб не прохватить порции пиздюлей. Уважение и глупый смех в поддержку глупых шуток взамен на защиту от других.

Я был тем, кто подлизывался. Но даже это не всегда спасало от драк и унижения. Кто-то стойко переносил их, а кто-то, как я, ревел в сортире, размазывая сопли по лицу.

Сейчас надо набежать всяким тру-альфачам и сказать, что мужчины не плачут и прочую хуйню. Но мы то понимаем, что пидорам дай попиздеть о «настоящих» мужчинах, они мозг прополощут, но как дойдёт до дела, завалятся.

К сожалению, мне не хватало ни силы духа, ни силы характера перенести все радости счастливого детства. Ну не все могут с гордо поднятой головой идти вперёд, не обращая внимания на крики в спину или на то, что над тобой смеётся весь класс. Некоторые это выдерживают, некоторые пропускают мимо, а некоторые копят в себе.

Поэтому иногда мне было жизненно необходимо просто выплакаться кому-нибудь в жилетку, пожаловаться на жизнь и выпустить всю боль из себя. Как давление из котла сбросить, чтоб не взорваться. Поплакал, пошёл дальше. Своеобразный способ пережить трудности, которые даются нелегко. Ведь какая разница, как ты преодолеешь проблему, если итог будет положительным? Плакать, сраться, убиваться, наносить телесные повреждения… Не все могут пройти с каменным лицом трудности. Некоторым требуется выпустить пар, чтоб не взорваться. Другое дело, делать это на людях, плакаться кому-нибудь или убиваться наедине.

Давно же это было…

Уже и не помню, когда мне хотелось просто поплакать и выговориться. Да, плакал от боли и от обиды, да рассказывал то, что беспокоит. Но именно выплакаться и выговорить всё, что накипело… Да, я слаб. Не быть мне тру-героем. Но я и не хочу. Не всем быть героями, не всем быть суперсильными доминаторами-нагибаторами-культиваторами-ебаторами, которые плевать хотели на остальных.

Крыша окончательно поехала, и я чуть не прибил Лиа. Да, она сучка, да, маньячка, но по сравнению со мной она просто невинная овечка. Как это не прискорбно, самое худшее зло то, что готово идти к своей цели любыми способами. Не обязательно, что цель будет плохой. Просто любая цель требует определённых затрат. И то, готов ли ты затратить подобные ресурсы на цель, определяет то, кем ты являешься.

Голоса, тени прошлого, те кого я любил и те, кого предал, они шептали мне, они приказывали, угрожали, умоляли выпустить ей кишки и потом просто отпустить сознание, в которое я вцепился. Даже моя бывшая девушка затесалась. Их стало слишком много, а туман стал просто непробиваемым. И ведь почти получилось у них. Безумие такое безумие…

Что меня остановило?

То, что я говорил о себе в третьем лице. Это резануло слух, это было неправильно. Да и галлюцинации казались уж через чур умными, словно их уже рисует не моё сознание, а кое-что покруче. Оно и выдернуло меня из аквариума, заставив взять контроль обратно. Я ведь даже не заметил, как потерял его. Жутковато немного, когда понимаешь это.

А потом… потом, словно заноза, вытащенная из тела, дающая наконец покой измученной плоти, всё, что накипело во мне, хлынуло потоком наружу. Просто сил уж не было держать в себе. Хотелось говорить, плакаться, жаловаться. А Лиа, сучка, выглядела такой понимающей и внимательной, что я не выдержал и раскололся.

Чтоб идти дальше, надо избавиться от груза.

Я говорил, рассказывая, что произошло, что со мной делали и что я чувствовал. Рассказывал, как я боялся, как ждал и как мучился каждый день. Мою боль и обиду за то, что меня пытали вообще по ложным обвинениям, тем, что я не делал. Говорил и жаловался на все эти сраные дни, пока наконец не понял, что меня начало отпускать.