— Ты сама на меня налетела, а космы свои надо лучше крепить, чтоб не разваливались!

Постепенно выяснилось вот что: первым запнулся жрец бога-пророка. На него налетел один из служителей Ветра, размашисто шагавший следом. Он резко затормозил и подтолкнул шедшего рядом соседа, у которого вот уже второй день болела вывихнутая ступня. Тот пошатнулся и чуть не упал, взмахнув для равновесия руками. Одна ладонь случайно ударила жрицу Плодородия. С самого верха ее замысловатой причёски сорвалось яшмовое яблоко: треснула заареплявшая его шпилька. Тяжёлый круглый снаряд улетел в повозку Ветра, сбив висевший на цепочке фонарик. Тонкое стекло лопнуло. Огонь высвободился и перекинулся на бумажные лепестки.

Игнасий не чувствовал фальши ни в чьих словах. Дикая, чудовищная случайность. Никто не виноват. Никто не сумел предотвратить беду, ни люди, ни боги.

Именно эту версию событий Игнасий доложил отцу Далассину. Именно ее посчитали истиной.

Жрецы храма Ветра, удрученные потерей божественного артефакта, все же завершили ритуал. Инаш-ветер стал на год хранителем города. Всеобщее потрясение быстро схлынуло, оставив после себя тень недоверия к Ветру, а заодно и к Огню.

Но что, если версия была ложной?

Сейчас, три месяца спустя, за этим событием Игнасию чудился изощренный разум и тщательно продуманный план. Потеря святыни ветра казалась связанной с другими, и везде мелькали лиловые мантии пророков. Но этого было недостаточно.

Отец хочет доказательств? Что ж, Игнасий их отыщет.

Принять решение часто бывает легко. Осуществить — сложнее.

Игнасий не питал пустых иллюзий. Конечно, славно было бы зайти в храм Ахиррата-пророка, заглянуть в тайники и посмотреть, нет ли там чужих святынь. Славно. Но кто бы ему позволил! Являться незваным в храм, где тебе не рады, и что-то требовать — слишком опрометчиво. На прямые расспросы не получить ответов. Пророки, как всегда, либо промолчат, либо отделаются пустыми фразами, несомненно правдивыми, но не относящимися к делу. А для того, чтобы завести невинную на взгляд беседу с вопросами-ловушками, Игнасию не хватало сведений. Всё, что оставалось — походить вокруг да посмотреть. Вдруг предоставится случай. Если пророки стали действовать почти в открытую, они могут себя чем-нибудь выдать.

Облака наконец разошлись, открыв взгляду купол синего неба. Город преобразился. Исчезла туманная муть из витражных отражений, заблестели окна и мозаичные узоры. Раскрылись чашечки вьюнков. С затененных уголков мостовой испарялась ночная влага. Стало шумно. Мальчишка на перекрёстке торговал мороженым. На объёмистой обитой войлоком коробке проступала вышитая снежинка — знак Стужи. На поперечной улице промелькнула цветастая стайка девушек в масках и бумажных крыльях, послушниц богини насекомых. У них, должно быть, сегодня праздник. Ветер стих. На улицы Йарахонга снова опускалась жара, давшая городу всего несколько дней передышки.

Игнасий подмечал всё это мельком, по привычке. В обыденной городской суете ему чудилось напряжение, как перед грозой.

Вот и храм пророчеств. Массивный, величественный, пышный, весь покрытый вязью резных узоров, залитых фиолетовой эмалью. Над главным входом высился искусно выполненный витраж с цветами и серебряным оком Ахиррата посередине. Чуть выше начинались ряды обыкновенных окон. Одно из них было приоткрыто. Игнасий миновал храм по противоположной стороне улицы, постоял, сделав вид, что любуется фреской на стене, и не спеша пошёл обратно.

На улице было оживленно и людно. Одни неторопливо прогуливались, другие шагали целеустремленно и прямо. Бегали дети. Разносчик торговал жареными орехами и леденцами. Высокие двери храма Ахиррата за это время хлопали несколько раз. Постучался и зашёл посыльный с корзиной фруктов. Влетела, щебеча, компания юных паломниц со строгой дамой, сопровождающей их. Обычная дневная суета, ничего особенного. Игнасий попусту тратил время. Он уже начал было перебирать предлоги, чтобы войти в храм пророчеств и завести нужный ему разговор, но дверь хлопнула снова.

Наружу показались двое в лиловом. Один высокий, чернобородый, второй пониже, широкоплечий крепыш. Игнасий не помнил их имен. Первый нёс в сумке что-то тяжелое, у другого сзади оттопыривался край плаща, как будто к поясу была прикреплено что-то длинное. Оружие? Здесь, в мирном и благословенном Йарахонге? Это был тот шанс и та странность, которую ждал Игнасий. Он немного помедлил, пропуская этих двоих вперёд, и не спеша двинулся следом.

На подоконник полуоткрытого окна, шумно хлопнув крыльями, слетела галка. Она сунулась было внутрь, но задержалась, кося черным глазом на улицу. В её взгляде чудилось что-то неуютное.

Игнасий держался на расстоянии, небрежно, как на прогулке, поглядывая по сторонам. Жрецы-пророки, за которыми он шел, будто бы праздно шатались. Они миновали базар с россыпью фруктов и душистыми специями, шумный и веселый, как будто утром ничего не произошло. Постояли возле ларей со свежей рыбой и осьминогами. Их только сегодня выловили из моря у подножия гор, на которых стоял Йарахонг. Морские гады покоились в искрящейся ледяной крошке, на боку каждого из ящиков красовалась снежинка Стужи. Там жрецы завели беседу с торговцем. Потом постояли и поговорили в другом месте. По широким ступеням поднялись к гигантскому моноптеру — круглой крытой колоннаде, на мраморном полу которой сиял знак хранительства Инаша-ветра. Постояли внутри и, спустившись с противоположного края, разошлись в разные стороны.