Хм, надеюсь удастся не пролить вино, размазав грязь?..

Секунду на нас посмотрев, Дитлинд кивнул самому себе и поднялся с койки.

— Так ради чего ты мчался сюда, Мантагор? Аж лошадей чуть не загнал.

— Я? Мчался? — наклонил он голову.

Вьет демонстративно приподнял бровь. Новоприбывший вздохнул, бросил на меня с Ворсголом острый взгляд, потом снова покосился на хозяина шатра, словно бы намекая, что это приватный разговор, однако тот сделал вид, что ничего не заметил. Мантагор нахмурился и сжал челюсть.

— Сучий Зарни приказал жечь деревни поблизости… — начал говорить он.

— По дороге их нет. Это прямой путь до беженцев, а не к мелким поселениям, — прервал его Дитлинд.

— Знаю! Не перебивай! — рыкнул рослый всадник. — Говорю же, он мстит мне, за тот случай с княгиней Мэглис.

— Уродина, — негромко хмыкнул Вьет, а потом отвёл взгляд, притворно уставившись в стенку шатра. Пламя свечи дёрнулось, отчего тени словно бы ожили и затряслись.

Мантагор молчаливо снял перчатки, на которых мелькнули руны. Этот жест почему-то взбудоражил Дитлинда, отчего он ощутимо вздрогнул, а потом выпрямился. Похоже по сайнадским правилам кому-то сейчас будут чистить рожу.

— Это я про Зарни, — поправился Вьет, но его собеседник явно не поверил. И правильно. Я бы тоже не поверил. — Правда, — поднялся он на ноги, а потом прикрыл глаза и вздохнул. — Сука… Ненавижу оправдываться! Представь, что ничего не было!

Как ни странно, это сработало, Мантагор хмыкнул, но прекратил терзать его мрачным взглядом.

— Ты всё не можешь простить её военную службу? — спросил он, вместо того, чтобы бить Дитлинду морду.

— Женщины не должны воевать, это мужская работа, — с толикой отвращения произнёс Вьет, после чего резко развернулся и уставился на Ворсгола. — Абт, вот как тебе служится с женщинами?

— Ты заметил их среди моего отряда? — неспешно спросил ветеран.

— Я же не слепой, — усмехнулся он.

— Нормально служится, — пожал мой товарищ плечами.

Этот ответ очевидно не понравился «нашему» сотнику.

— Это разлагает дисциплину, тупица! — рявкнул Вьет. — Аргх, меня окружают идиоты и это выводит меня из себя, — мужчина поднял палец и сделал пару шагов вперёд, встав в центр шатра. — Подумайте, господа, что будет с отрядом, если в нём будут женщины? Вместо того, чтобы заниматься своими делами, каждый остолоп будет крутить перед ними хвостом. Начнутся драки, ревность, делёжка! Кому-то точно не хватит ласки и он будет злиться, что закончится ударом в спину своему сослуживцу. Женщины в армии — это насилие, во всех смыслах. Спарринг с ними — это мука. Победишь — невелика честь, проиграешь, будешь осмеян. Начнёшь ругаться, окажешься проигравшим морально — ведь вступил в конфликт с бабой. Даже командир, который отчитает женщину перед строем, будет позднее осуждён подчинёнными — ещё бы, нашёл на ком сорвать гнев! На какой-то бабе! А если назначишь ей наказание? А если не выполнит? А если не справится в сложном деле? — сайнадский аристократ взмахнул руками. — Физические различия, друзья мои! Не следует об этом забывать. Там, где пара мужиков будут таскать по мешку с песком, строя баррикаду, женщина не справится. Там где пара ратников выроет окоп за час, женщина облажается. Я ненавижу женщин, которые пытаются лезть в войну, будто бы всерьёз рассчитывая стать нам равными, — стукнул он себя в грудь. — А теперь ты, глупец, говоришь, что не видишь с этим проблем?

— А женщины-маги? — поинтересовался я. — И женщины-сионы? Исключения, не так ли? Никто и не посмеет сказать обратное.

— У тебя слишком дерзкий верс, Абт. Я бы вписал ему плетей, — лениво выдал Дитлинд, проигнорировав мои слова.

— Я непременно займусь его воспитанием, — слабо улыбнулся Ворсгол.

— А что, Вьет, он верно сказал, — поддержал меня Мантагор. — Ты в своём женоненавистничестве заходишь слишком далеко.

— Я забочусь о дисциплине, чего вам, судя по всему, недостаёт, — мгновенно ответил ему надменный аристократ. — Скажи, Абт, сколько у тебя женщин?

Вопрос прозвучал двояко, хоть и было понятно, что Дитлинд имел в виду. Признаться, на месте Ворсгола я бы непременно пошутил на эту тему. Хех, хорошо, что я не на его месте.

Прикрыв глаза, я невольно ощутил, что слишком расслабился. Долгая дорога, нервы и теперь общение… Такое общение, которое вполне реально было бы услышать где-то среди других солдат. Такое, которое… обыденное. М-да, подобное невольно убивает вражду и заставляет забыть, что эти люди резали наших солдат.

— В моём взводе три женщины, — ответил ветеран.

— И на них засматриваются, так?

— Не на всех, — после короткой паузы сказал Ворсгол.

— На всех, тупица, — поучительно буркнул сотник. — Ты просто не осознаёшь этого. Тьфу. Меня окружают идиоты. И ты, Мантагор, главный среди них.

— У меня нет женщин, — возразил он.

— Мозгов у тебя нет. На хера ты припёрся ко мне, чуть не загнав лошадей, если Зарни направил тебя жечь деревни?

Нависшую тишину прервало возвращение седого слуги с подносом, на котором стояли пыльная бутылка и четыре хрустальных бокала, на тонких краях которого были заметны руны прочности.

— А себе ты бокал не взял? — спросил аристократ. — Неужели я такой тиран, Йомас?

— Э-э… я уже сделал глоточек, господин, — повинился он.

— Правда? — удивился Вьет.

— Проверил, цветочное ли вино, — оправдался Йомас.

— И как? — заинтересовался Дитлинд.

— Не уверен. Наверно. Что такое «цветочное»?

— Хм, полагаю, следует продолжить твоё обучение — в вещах изысканных, — вздохнул сотник. — Цветочное — это противоположное… м-м… древесному. Иными словами, не горькие воспоминания ростка, а нечто сладкое, как ландыш или лютик…