Шрифт:
Пулеметчик отпустил гашетку, задрал стволы орудия вверх, а потом выпрыгнул из кресла и замахал нам руками. Дверца «самсона» распахнулась, и соскочивший на землю водитель тоже принялся посылать в нашу сторону призывные жесты. Черные плащи говорили о принадлежности их к Охотникам, но кем бы ни были эти люди, они явно не наши враги.
Мы с Гюнтером уже окончательно остановились и, переглянувшись, вышли из машин. Кэтрин выглянула из-за спинки сиденья и проводила меня взволнованным взглядом, видимо, не до конца понимая причину такого внезапного финала гонки.
– Вот так представление! – прокомментировал я, весь взмокший и тяжело дышавший от напряжения. – Как думаешь, кто это?
– Понятия не имею, – щурился германец, стараясь разглядеть приветливо машущих нам людей, которых к этому времени наблюдалось уже трое.
– Идем-ка проверим, – предложил я. – Считаю, опасаться нечего.
Держа на всякий случай оружие наготове, мы настороженно двинулись в обратном направлении – туда, где полыхал «сант-ровер» и перегораживал дорогу монстромобиль наших неожиданных защитников. Его водитель, завидя нас, перестал орать и подскакивать и выбежал навстречу с поднятыми руками, давая понять, что не вооружен.
– ...твою мать! – выругался я по-русски, когда наконец-то узнал приближающегося человека. – Гюнтер, ты тоже это видишь, или мне мерещится?
– Эту усатую морду, – проворчал германец, однако с плохо скрываемой радостью, – я ни с чьей никогда... не перепутаю.
– Ну, засранцы, клянусь моими обожженными усами, вы мне теперь по гроб жизни обязаны! – не добегая до нас, закричал наш запыхавшийся спаситель. Сколько я его помнил, бегал он всегда отвратительно и никогда этого не любил. – А тебе, скандинавский полукровок, Михал Михалыч разобьет сейчас весь анфас! Устроил тут, понимаешь!..
17
«– Я такой же осел, сэр, – возразил капитан. – В первый раз я вижу команду, которая собирается бунтовать, а ведет себя послушно и примерно. С другой командой я давно обо всем догадался бы и принял меры предосторожности. Но эта перехитрила меня».
Р. Л. Стивенсон. «Остров Сокровищ»История, поведанная Михаилом во время нашей первой дневной остановки среди руин мануфактуры Древних, была исполнена не меньшего драматизма, чем и наша собственная...
– ...Мне плевать, викинг, на то, что здесь присутствуют твои бывшие подчиненные. К черту теперь субординацию! Я скажу прямо – ты настоящий мерзавец! Ну-ка сядь на место, колокольня германская – ты тоже ничем не лучше... Ты подставил меня, командир, как Моисей египетских младенцев! И это, по-твоему, благодарность? Да зачем я только волок тебя, урода, по камням Новой Праги! Надо было просто дать тебе там окочуриться, и все дела! А тебя, рыжая стерва, вообще никто не спрашивает, помалкивай пока в тряпочку... Я ною? Я не ною, а говорю вам, кто вы такие на самом деле: козлы! Подлинные козлы! А впрочем, после того, как я назову вас козлами, вы ведь лучше не станете?
Короче, рад снова видеть вас, ребята! Тебя, еретик-доброволец; тебя, человек-домкрат, и даже тебя, попрыгунья ты наша! Честное слово, рад!
Да уж, не спрашивайте, какого черта мы здесь оказались; ночка выдалась еще та! По мне, так уж лучше пяток Ла-Марвеев выскоблить, чем снова такого понюхать. Посадил ты всех, Эрик, в первосортнейшее дерьмо, ну да вижу хоть, что не зазря, а ради вот этих спиногрызов. Коли не они, я тебя бы уже до самого Парижа Шестистволым размазал...
Ладно, по порядку, так по порядку. Выпотрошили мы моего землячка, которого Марио повязал, как и подобает – на совесть. Все выложил, что знал и что не знал, но догадывался. Информации море, все довольны. Теперь, говорят, брат Михаил, свободны, чешите обратно к своим.
Приезжаю в лагерь и перво-наперво интересуюсь, а где же мой командир; жив ли; здоров ли; не скучает ли по своему заместителю? А Вацлав отвечает: так ведь уехал он по утренней зорьке; повез детей Иуды и тебя, красавица, в Авранш, к парижскому архиепископу. Не ври, говорю, я только что оттуда и никого ни там, ни по дороге не встретил. Ну как же, толкует поляк, с ним еще Конрад и Гонсалес с бойцами... Короче, загрузили меня по самую макушку; тут и новости ко всему прочему порассказали; хожу, ни черта не соображаю. Зачем, думаю, такая толпа для перевоза обыкновенных ребятишек?
Обед миновал – никого. Ни слуху вашего, ни духу... Часа в четыре приезжают наши отцы-командиры и сразу ко мне – найдите, дескать, своего комвзвода, пусть отчитается о проделанной работе. «Так ведь, батеньки, нет его, не приехал еще», – этак по-простецки докладываю я им, а сам ни сном ни духом. Седой с бородатым друг на друга вылупились и застыли как истуканы. Мясник первым оттаял, как гаркнет на весь лагерь: «Общее построение! Шевелись, мать вашу!» А мне злобненько так зашипел: «Ну, моли Бога, чтобы у них просто машина где-то в песках сломалась, а иначе...» Ну надо же, мыслю, какие мы суровые! И чем это таким наш комвзвода так вас достал? А сам на Конрада во все глаза пялюсь, потому что вообще запутался во всем. Однако, чую: плохи наши дела – что-то случилось...