Замерев на середине фразы, Сив будто к чему-то принюхиваясь раздула ноздри и воткнув алебарду в землю, уверенно зашагала к угадывающимся в тумане зарослям голубики.

«Алебарда, да? Это означает только еще одного мертвеца. Я бы предпочел что-нибудь получше. Отряд императорских гвардейцев, например. Или второй разведывательный легион с его боевыми псами. Жаль, что из грязи этого не выкопать.»

— Подожди. — С трудом подавив истерический смешок, Август, поспешно перебросил кинжал в левую руку и подхватив оставленное северянкой оружие двинулся следом.

— Ох… — Чувствуя, как к горлу подкатывает горький ком барон поспешно отвернулся и сделал вид, что оглядывает окрестности. — Он… Что, жив?

— А сам-то как думаешь? — Насмешливо хмыкнула дикарка и вновь повернулась к запутавшемуся между ветвей телу. — Конечно нет…

«Я, что принял это за живого человека? Видимо, я просто слишком устал… И замерз.»

Это был Ринькофф. Вернее то, что от него осталось. Изодранная покрышка бригантины, топорщилась смятыми стальными пластинами, по ногам, будто несколько раз ударили молотом, правая рука отсутствовала, из прорех в броне свисали сизые кольца разорванных кишок. На лишенном нижней челюсти лице навеки застыло выражения искреннего удивления и почти детской обиды.

— Дерьмо… Выдохнула великанша и резким рывком освободив измочаленное тело из объятий кустарника уложила его на землю. Дерьмо. — Повторила она, и быстро обшарив командира кантонцев попытавшись закрыть мертвецу глаза недовольно цокнула языком. — Закоченел уже… — Расстегнув поясную сумку, мертвеца, воительница покопалась в ее содержимом и вытащила на свет две маленьких явно обрезанных по краям серебряных монетки. — Барон, этого хватит? Или нужно золото?

«И это все, что остается от человека? Все что останется от меня?»

— Что? — Переспросил почти справившийся с рвотными позывами Август и пристроив кинжал на поясе покрепче перехватив алебарду уставился в туман.

— Ну… Монеты… — Великанша несколько смущенно пожала плечами. — Мне рассказывали, мол, у вас, южан, загробный мир за рекой стоит. И если нормально человека похоронить не получается надо ему на глаза или в руку монеты положить, чтоб он значит потом эти деньги паромщику, что души переправляет отдал. За переезд. А не будет монет, так все… Сидеть на этом берегу до конца мира… Быть неприкаянной душой. Я только один раз видела, чтоб так делали… Тоже командир отряда был… Так ему золото клали… — На лице Сив отразилась неуверенность. — Вот я и спрашиваю, двух серебрях ему хватит?.. Я говорила, у меня денег нет, я кошель утопила…

«Будто я знаю, сколько запросит старый паромщик…»

— Не знал, что вы успели подружиться. — Тяжело вздохнув, юноша, бросив быстрый взгляд в сторону стоящей на коленях над телом гармандца Сив, и до боли сжав челюсти заставил себя внимательно рассмотреть труп. — Церковь давно уже не одобряет подобные ритуалы, считает их проявлением язычества и варварства. Но если ты так хочешь… — Уперев древко алебарды в землю цу Вернстром оперся на оружие, словно калека на костыль. — Монеты, это просто символ. Ему хватит даже двух медяков. Или если нет монет двух камешков…

В отдалении что-то хрупнуло. Тут же перехвативший алебарду Август слепо ткнув острием в туман развернулся в сторону звука. «О боги.»

— Понятно. Совершенно не обращающая внимания на эволюции юноши, дикарка, медленно и аккуратно положила блестящие серебряки на слепо глядящие в никуда, уже начавшие мутнеть глаза кантонца, одобрительно похлопала тело по плечу и неожиданно нахмурившись осторожно прикоснулась к висящему на шее Ринькофа кожаному шнурку. Поколебавшись несколько мгновений, упрямо выпятила челюсть и чуть слышно зашипев сквозь зубы осторожно потянула за тесемку. Лицо дикарки исказилась от смеси отвращения и плохо скрываемой брезгливости.

— Что это было? — Вновь повернулся к дикарке Август.

— Ворон. — Пробормотала успевшая спрятать свою находку в поясную сумку северянка. Не хочешь с ним попрощаться?

— Нет. — Покачал головой Август. — Это твой друг… Кстати, насчет друзей.

— Ллейдер?.. — Губы Сив сжались в тонкую линию. — Нет. Я опять потеряла след… Слишком все затоптано. Я вообще не уверенна, что это он… Эти метки оставил кто-то более тяжелый…

— Будем и дальше его искать? «Пока нам самим не потребуется паромщик.» — Произнес, Август, надеясь, что в его тоне слышится хоть тень сочувствия. Получилось плохо. Выбивающие от холода дробь зубы и заложенный нос не лучшие помощники в подобных делах. Алебарда оттягивала руки. Мир то серел и терял краски то начинал мерно покачиватся перед глазами. На самом деле все, что сейчас хотелось юноше это лечь и уснуть. И хоть разум подсказывал, что сделав это он скорее всего не проснется, потому как сырость и холод прикончат его до того как рассветет, цу Вернсром довольно серьезно обдумывал эту мысль. — Может, опять вернемся к этой клятой вешке?

Великанша надолго задумалась.

— Попробую еще раз взять след… — Произнесла она наконец. — В последний раз. А потом мы пойдем к руднику…

«Ты знал, что этим кончится. Клятая варварка просто ищет смерти и тянет тебя за собой»

— К руднику… Август моргнул и помотал головой в попытке разогнать навалившуюся на него слабость. — Но ты же сама говорила…

Глаза Сив сверкнули. На дне голубого стального моря заплясали огненные искорки.

— Я передумала. — Голос великанши стал тяжелым и острым словно лезвие топора. — Мы перебьем этих ублюдков. До единого. Произнесла она и оскалилась, словно окруженная загонщиками волчица.