— Да, сволочью и мошенником — никогда!

— Молодец! Поэтому предлагаю тебе одному всё-таки никуда не ходить. Только в присутствии защитника. Одна голова — хорошо, но две всё-таки лучше.

— И что это за защитник? Как он выглядит? Я с ним знаком? — ко мне нежданно-негаданно нагрянуло весёлое настроение.

— Немного да. Защитнику двадцать пять лет, рост сто семьдесят шесть сантиметров, волосы тёмные, вес не помню, весы он зафутболил далеко под диван, и доставать их ему лень, хотя каждый день обещает себе это сделать.

— А он что — женщина?! — ахнул я.

— Есть немного, — кивнула Вика.

— А грудь у неё какая?

— Ты у меня сейчас доиграешься! — пригрозила Вика.

— Я смелый! — ответил я. — Женщин почти не боюсь!

Мне бы помолчать, но остановиться я не мог.

— Посмотри, я закрыла дверь на ключ или нет, — попросила девушка.

— Зачем?

— Вдруг кто-то сейчас войдёт.

— А что страшного?

— Был задан вопрос о моей груди, и я должна на него ответить. Мне бы не хотелось раздеваться, когда в дверь может войти кто угодно.

— Всё-всё-всё, молчу, — замахал руками я. — Ты же знаешь, иногда я большой ребёнок.

— Иногда? — с сомнением улыбнулась Вика.

— Ну хорошо… часто!

— Ладно, прощён.

Затем она с изучающим взглядом опустила голову.

— Третий размер. Меня устраивает.

— Меня тоже, — пошутил я.

Потом стал серьёзным.

— Настанет у нас когда-нибудь жизнь без беготни и риска?

— Откуда мне знать, — пожала плечами Вика. — Может, да, может, нет. Но дело Левшина мы должны довести до ума. Он меня вчера об этом очень просил. Мол, о деньгах вы с Павлом не беспокойтесь, только отрубите гидре голову, а не одни щупальца.

— Где та голова, неизвестно. Ключ к ней — лаборатория, но Митя из дома не выходит. Дома он, что ли, гомункулов лепит.

— А почему нет? Может, у него все соседи — гомункулы. Представь, идёшь ты мимо по улице, а на тебя со всех окон эти рожи выглядывают.

— Отличная сцена для фильма ужасов, — согласился я.

— Завтра у нас выходной, — сказала Вика, посмотрев на календарь. — Буду отдыхать.

Тут у меня зазвонил телефон. Магистр оккультных наук Альберт Нечаев собственной персоной.

— Добрый день! — энергично поприветствовал меня Альберт.

— Добрый! — ответил я.

— Как вы отнесётесь к моему предложению продолжить сегодня наши опыты? Если вам, конечно, это интересно.

— Очень любопытно, вне всяких сомнений, — ответил я. — Давайте продолжим!

— Тогда вечером, ориентировочно часов в шесть? — спросил Нечаев. — Но до этого мы созвонимся, может, подкорректируем немного время в ту или иную сторону.

— С удовольствием!

На том мы и договорились.

Вика, слышавшая разговор, спросила:

— Тот самый мистик?

— Да. Хочет продолжить эксперименты.

— Не боишься? Они могут оказаться рискованными…

Я махнул рукой.

— Не угадаешь, где что может случиться… Там хоть интересно. И очень хочется узнать, что я вижу на самом деле.

Вика только пожала плечами, как бы говоря: «Сам решай».

Я что-то хотел сказать, даже пошутить, но не успел, потому что внезапно превратился в телефониста.

Мне позвонили чуть ли не все, кто мог.

Первым — Ваня, в очередной раз сообщив, что лаборант, будь он неладен, по-прежнему сидит дома и по телефону не разговаривает. Затем — наблюдатели за ним же, подтвердив сведения, полученные из телефонных переговоров, и дополнив информацию тем, что для них большая радость, когда Митя выползает хотя бы до гастронома в соседнем доме, потому что иначе со скуки помереть можно.

Затем мне набрали с неизвестного номера. Я обрадовался, подумав, что это телефонный мошенник, но увы — позвонил следователь, к которому попало дело Смирнова. Из позитивного в его звонке было лишь подтверждение того, что уголовное дело в отношении Смирнова возбуждено, а он сам арестован. А в остальном приятного мало: спасать его шкуру прибежали два адвоката, причём не из дешёвых, и они из меня, как из главного свидетеля, готовы вытрясти всю душу.

Ну, пусть попробуют. Интересно, они будут это делать, просто отрабатывая свои деньги, как это часто происходит, или они близки к секте Смирнова? Посмотрим, других вариантов нет. Но без Вики я ни на одно следственное действие не поеду. Юриспруденция — сродни работе сапёра: одно неловкое движение (слово), и всё.

Неправильно поставленная запятая отделяет свободу от тюрьмы.

А следующий звонок был уже насчёт работы. Как это часто бывает в моей работе — взвинченный голос, умоляющие интонации, «спасите — помогите», «когда вы будете в офисе?», «приеду через пять минут». Пришлось вздохнуть и ехать к себе.