— Понял! Пятисотый калибр, записываю в блокнот.

— И побольше патронов, побольше!

— Как прикажешь. А теперь ещё один опыт, хорошо? — прозвучал голос из микрофона.

— Давай! — я смело махнул рукой.

…И пожалел об этом. Явившаяся после отсверкавшего портального электричества тварь оказалась похуже первой. Если та тянула ко мне руки с видом грустного интеллигентного маньяка, понимающего, что он не доберётся, но если не попробует, то окончательно впадёт в депрессию, то здесь висевшая в воздухе круглая кроваво-красная тварь вцепилась зубами в прутья решётки и начала попросту их грызть.

Именно так! Грызть, кусать зубами, только что слюна на пол не текла.

Существо формой напоминало огромный мяч. Глаз я не заметил, но зубы… у крокодила поменьше будут. И какая-то оно совсем не призрачное! Не из туманной дымки. Грызёт прутья, аж скрежет стоит.

— Получилось? — спросил Альберт. — Слышу какие-то звуки, но в камеру не вижу ни черта.

— Напрасно, — пробурчал я, — потому что именно он, похоже, и явился. Получилось, не то слово получилось. Я очень рад! Если получится его назад отправить, буду рад вдвойне.

Затем я подробно описал Нечаеву происходящее. Он нескрываемо обрадовался. Судя по звуку, он даже потёр ладошки одна об другую.

Своей радостью он меня даже разозлил. Я понимаю, наука-наукой, но меня реально хочет сожрать непонятная тварь! В качестве мести я, отбросив неловкость, стал эротически фантазировать о его ассистентке. Она же, наверное, и камасутру какую-нибудь знает. Очень любопытно!

— А попробуй в существо чем-нибудь кинуть, — предложил Нечаев. — Надо узнать, насколько оно материально.

— Как оно может быть нематериально, если грызёт решётку, как пациент Кащенко, которому не дали посмотреть новогоднее обращение Императора?! — изумился я.

— Ну попробуй, пожалуйста. Если что, наука тебя не забудет. Интересно, отлетит предмет или пройдёт сквозь. Я в камеру не вижу ровным счётом ничего.

Я представил, как переворачиваю лежащую на кровати Майю со спины на живот со словами «давай попробуем ещё вот так», достал из кошелька монетку и бросил её в существо.

Монетка исчезла в его пасти, будто её не было. Восприняв мой поступок как оскорбление, существо принялось грызть решётку с удвоенной страстью.

— Ну что там? — сгорая от любопытства, спросил Нечаев. — Пролетела сквозь или отскочила?

— Ни то, ни другое, — мрачно заметил я. — Оно сожрало деньги, как неисправный кофейный автомат.

— Потрясающе! — завопил Нечаев. — Кидай ещё!!!

Я понял, что Майе сейчас придётся воплощать в жизнь мои самые смелые эротические фантазии. Ну а что делать, всё ради науки.

В общем, научные эксперименты мне обошлись в пару рублей мелкими монетами. Их большая часть исчезла в необъятной пасти монстра, но некоторые, угодив в лоб, отскочили обратно, к неописуемой радости господина оккультиста.

Что в эти минуты делала Майя, мне даже стыдно говорить. В реальности я себе такого не позволяю.

— Давай, наверное, заканчивать, — попросил я. — У меня от этой зубной феи уже голова болит.

— Да, пожалуй, на сегодня хватит, — не стал спорить Нечаев. — И так получилось лучше, чем я думал. А вообще странно, ко мне такие интересные создания не приходили. Приняли, что ли, тебя за своего!

Клетка заискрилась, поднялся сквозняк, и скоро я убедился, что нахожусь в комнате один.

— Ушло! — сказал Альберт. — Получилось отправить его назад! Выходи, дверь открыта.

— Сейчас, — ответил я, и шёпотом добавил: — Только сниму с Майи меховые наручники.

— Страшновато, признаюсь, — сказал я, когда мы вернулись в столовую и начали пить кофе. — Когда враг привычный, намного легче. А это… что-то совсем непонятное. Хотя ясно, что тупое и безмозглое, как почуявшая кровь акула.

— Согласен с вами! — Нечаев после окончания опытов снова забавно перешёл на «вы». — Во втором случае, я бы даже сказал, не акула, а огромная амёба. Что-то простейшее. Почитаю в книгах, наблюдал ли кто-то подобное.

— А могут прийти более разумные существа?

— Не знаю… — Альберт поёжился, как от холода. — С одной стороны, хотелось бы их увидеть… а с другой… кто знает, что у них на уме. Эти двое были настроены явно недружелюбно.

— Да, — кивнул я. — Особенно второе. Если с «призраком» ещё возможны какие-то сомнения, то с этой зубастой головой…

— Это всё… «магия ночи»?

Нечаев скривился, будто укусил лимон.

— «Магия ночи»… под это название сейчас суют всё, что ни попадя. Отличается что-то от примитивной работы с энергией — значит, это тёмная магия. А в ней может быть тысяча разновидностей, и всех мешать в одно будет неправильно.