Тутмос уже мчался дробной рысью, прижимая к потной груди четыре солдатских хлеба и смешно взбрасывая кривоватые ноги. Под мышками у него были два кувшина пива, и он изо всех сил старался донести всё, не уронив, не рассыпав и не расплескав. А также быстро и успев прожевать то, что было у него во рту. Ещё он очень старался понравиться начальству.

Сонно-безразличные лица женщин оживились при виде снеди. Хори мотнул головой в их сторону, и Тутмос споро выгрузил в протянутые к нему почти по-птичьи тощие руки хлеб, нелепо изогнувшись при этом чтобы не выронить кувшин, поползший из-под левой руки. Придерживая его боком, он присел, ставя его на дорогу, перехватил второй, откупорил его и сделал глоток, после чего протянул передней женщине.

— Это я чтобы они не подумали чего, — извиняющимся и виноватым голосом сказал он командирам. Он всегда говорил, словно просил прощения за сам факт своего существования на земле. Непонятно откуда он извлек ещё пучок слегка подвявшего зелёного чеснока и тоже протянул его передней женщине, очевидно, определив её как старшую. Не обращая ни на кого внимания, женщины устало и тяжело уселись прямо на землю и начали сосредоточенно есть, не обращая внимания на кусачих мух, даже не отгоняя их, но не забывая протягивать детям нажёванную кашицу из хлеба и пива. Те, большеголовые, тощерукие, с торчащими рёбрами и раздутыми животами, жадно, как воробьи, накинулись на угощение. Женщины передавали по кругу пиво.

— Видно, господин мой, не голодал ты, — тихо сказал Нехти, — Если они не ели долго, это может их убить…

Вероятно, это понимала и та женщина, которую Тутмос безошибочным чутьём вечного подчинённого угадал как главную. Теперь видно было, что все они вовсе не стары. То ли пиво, то ли еда придали немного бодрости их лицам и блеска глазам, но эта, хотя и казалась чуть моложе всех, повелевала ими. Она что-то гортанно сказала остальным, и те послушно отдали все хлебцы ей. Хлебцы были убраны в суму, но пиво продолжало свой путь по кругу, и чеснок — тоже.

Теперь Хори рассмотрел их всех уже внимательней. Их лица были покрыты сложным узором инициационных шрамов в виде точек. Тела и одежды запылены, на шее — ожерелья из каких-то камней и костей, а также маленьких кусочков золота у главной. В волосах — перья, тоже запылённые до полной невозможности понять — какой же птице они раньше принадлежали. Но больше всего привлекали внимание Хори лица двух человек — «старшей дамы», как он назвал для себя командовавшую женщину, и её ребёнка, кажется, девочки. На фоне их тёмной, даже сквозь пыль явно почти негритянской кожи ярко выделялись светлые зеленовато-серые глаза.

«Старшая дама» попыталась подняться, но, то ли пиво после долгого воздержания от еды подействовало слишком сильно, то ли силы её были истощены дорогой, это у неё не получилось с первой попытки. Нехти протянул ей руку и помог подняться, после чего она разразилась длинной тирадой. Очевидно пиво, смочив ей горло, произвело благотворный эффект, и голос её стал намного мелодичней и моложе, хотя какая-то будоражащая хрипотца осталась.

— Госпожа благодарит за хлеб и помощь, — кратко перевел её речь Нехти.

— Что они собираются делать? — поинтересовался Хори, — И спроси, не видели ли они кого-нибудь, либо что-нибудь, непонятное на своём пути?

— Они собираются немного отдохнуть, и испрашивают твоего разрешения напоить ослов, и немного прийти в себя. После этого они собираются идти дальше, в ближайшее место, где могли бы добыть еды в обмен на золото для своего народа.

— На двух еле живых ослах много не увезёшь… — сказал юноша.

Нехти снова о чём-то спросил светлоглазую нубийку, та что-то ответила, затем — новый вопрос маджая, новый ответ дамы.

— Они хотят испросить разрешения прийти с большим караваном, где будут и их мужчины, для торговли. Им нельзя прийти в крепость большим караваном без позволения.

— Не самое лучшее время для диких негров, идущих на торг, они выбрали. И что делать нам? Отпустить их в ночь? А если их сожрут эти самые лишённые душ? Оставить в крепости? А не опасно ли это всё?

— Они всё равно не смогут идти сегодня дальше. Пусть переночуют за стеной сегодня. Не зря я видел сон прошлой ночью. А нам с тобой нужно улучить время, успеть доделать все необходимые дела и поговорить. И, сдаётся мне, спать нам сегодня предстоит мало, караул сегодня я доверю только проверенным бойцам, а их у нас немного.

Поколебавшись мгновение, Хори решил довериться десятнику, и скомандовал Тутмосу:

— Помоги им завести ослов в стойла и дойти самим, пусть пока устроятся в свободной пристройке.

Тутмос повёл нубиек, засыпающих на ходу. Хори всё ещё смотрел им вслед — он сообразил, что так и не получил ответа на вопрос о том, не встречалось ли им что-либо необычное.

— Ладно, — подумал он, — но надо обязательно спросить это позже вновь.

Повернувшись, он увидел, что лучник (из ветеранов Нехти) по-прежнему насторожен. Это ему понравилось, и он запомнил солдата. И это же напомнило о проступке пастуха. Не откладывая на потом, он тут же отчитал солдата за легкомыслие и высказал ему своё неудовольствие, после чего, пообещав продолжить разговор после смены с поста, отправил его к лучнику — продолжать дозор.