— У меня на неё не встанет, так что давай просто ее убъём, — мрачно ответил Хори. Женщина-изменённая кинулась на них. Баи удачно принял её на копьё, и наконечник застрял, то ли в рёбрах, то ли уперся в позвоночник твари, что не дало той дотянуться до них. Хори треснул её булавой, и вновь подивился невозможной скорости Изменённых — человек бы не в состоянии увернуться, но Проклятая душа, отпрянув, успела сберечь свою голову. Словно кастаньеты-систры у танцовщицы на празднике трескуче прогрохотало ожерелье-оберег — и раскатилось, ссыпаясь с лопнувшего шнурка, мелкой дробью по полу. Гадина махнула рукой-лапой и, сбитый древком своего же копья, Баи отлетел в сторону. Она обернулась к Хори, и, как указующий перст, торчащее из груди Измененной древко копья нацелилось на него. Судорожно ухватив его правой рукой, юноша что было сил толкнул тварь, и с ужасом понял, что, утратив опору, остриё всё глубже пронзает тело чудовища, а он приближается к смертоносной пасти и лапам. Но, хвала всем богам, наконечник опять уперся во что-то. Мёртвая-немёртвая селянка была меньше и намного легче негра-Измененного, убитого ими перед этим. Налегая изо всех сил, он протолкнул гадину к самой лестнице и продолжал давить, как вдруг что-то хрупнуло под копьём. Сперва Хори подумал, что сломалась или ступенька лестницы, или наконечник. У него словно разлилось по спине ведро холодной воды от предвкушения неминуемой смерти. Но ему повезло — это был позвоночник твари. Ноги перестали держать чудище, и она стекла каплей гноя у лестницы, рухнула, как поломанная кукла. Однако ничего ещё не кончилось. Юноша и сам потерял равновесие и упал, по счастью, в другую сторону от твари. Та еще была жива, и, подтягиваясь на руках и щелкая зубами, приближалась к его ногам. Еще миг — и всё будет кончено!

Вдруг на голову чудовища сверху, словно кара небесная, обрушился горшок-жаровня. С громким треском и стуком он лопнул, рассыпая вокруг раскаленные угли, обжёгшие ноги юноши. Судя по тому, что нечисть перестала шевелиться, её голова тоже не выдержала удара. Но Хори, отдёрнув ноги, всё молотил и молотил по ней булавой, и никак не мог остановиться.

Глянув вверх, он увидел лопоухого Тутмоса, откинулся на пол и захохотал.

Глава 31.

Всё же они добили эту тварь! Нехти едва не стошнило, когда он услышал сипение чудовища и глянул в её лицо. Казалось, их глаза сцепились невидимыми крючьями и не могут разорвать эту связь. И в этот миг Иштек, словно танцуя, ударил с разворота в висок Потерянной души булавой, а Тур подсёк ей ноги. Нехти с тревогой посмотрел на противоположную сторону башни, как раз, когда ушастик ловко швырнул свою жаровню прямо в голову ползущей на руках уродины. Затем он глянул вниз — ещё одного проклятого им может хватить всем до смерти! Но новых тварей не было видно. Только теперь он понял, что устал до дрожи во всем теле. Медленно он доковылял до Ренефсенеба. Тот уже шевелился, но… На его груди были видны три параллельные царапины. Первая тварь его зацепила своей лапой. Нехти знал, что после укуса выжить нельзя. А вот такие царапины? Уцелеет ли Ренеф? После этого он нервно осмотрел себя — нет, повезло. Иштек и Тур тоже были невредимы.

— Следи за лазом. Я проверю, как у них там, — сказал он Богомолу и неопределённо махнул рукой. Тур тем часом подобрал лук и тщательно его осмотрел. Затем он, следом за Нехти, отправился на противоположную сторону — собрать стрелы, если те не сломались. На удивление, одна, в плече упокоенного окончательно Баи и Хори негра-великана, уцелела, и Тур аккуратно, чтобы не сорвать наконечник и не испачкаться в том, что на него налипло в теле нежити, вытащил ее, после чего сунул ее наконечником в горку углей из жаровни — выжечь заразу. Затем аккуратно и осторожно он поместил среди углей наконечник своего копья, весь покрытый слизью, мертвой кровью, и ошметками гнилого мяса Измененных. Запах был адский — просто мертвечина, мертвечина, обжигаемая углями, и какая-та сладко-неестественная вонь… Резкий запах честного мужского пота от них всех казался почти что аравийским благовонием, по сравнению со смрадом от Потеряных душ.

Нехти, протянув руку, помог командиру встать. Они с грустью смотрели на тело Анхи.

— Сейчас придется сделать кое-что неприятное, — печально сказал десятник, — смотри на него. Вот как это бывает после укуса…

Вдруг Анхи зашевелился и неуклюже начал садиться в луже собственной крови. Единственная рука его пыталась ухватиться за воздух. Глаза же уже были бельмами изменённого. Десятник вздохнул тяжко и почти нежно ударил его булавой по голове, после чего тот рухнул и затих окончательно.

— Он был добрый воин, быстрая нога. А эти колдуны проклятые лишили его посмертия!

Рядом с лестницей застонал Себекнехт. Он, казалось, не был укушен или оцарапан, но, судя по всему, у него было то ли сломано, то ли треснуло одно или несколько рёбер. Нехти выдохнул облегчённо. Себекнехт был из его подчинённых. Они служили вместе уже давно. Нехти уже потерял сегодня одного доброго солдата и не знал, выживет ли другой, такой же опытный и умелый. Хотя, надо сказать, погреб осматривал именно он и не нашел ничего опасного.

Баи уже тоже поднялся на ноги с пола, кряхтя и опираясь о стену, как старик с больными коленями. Этому неугомонному щербатому и рябому забияке повезло неимоверно, учитывая всё произошедшее! Он был цел и почти невредим. Правда, сильно хромал и получил древком своего же копья по переносице с такой силой, что, кажется, завтра оба его глаза заплывут в щёлочки и будут украшены огромными синяками. Грязный, с изорванной набедренной повязкой, он, тем не менее, выглядел бодрее их всех, кроме, разве что, дикого маджая. Сейчас ему явно хотелось спрятаться от начальства, но сделать это было ну никак не возможно.

— У тебя все целы? — прокаркал Хори. Его гортань была как старая отлинявшая змеиная шкура — сухая и ломкая. Казалось, одно неловкое слово — и она с хрустом и треском рассыплется в труху и прах.

— Ренефа зацепило. Я не знаю — опасны ли царапины так же, как укусы. Мы с Иштеком и Тур в порядке. Вроде бы… Я думаю, мы все погибли бы без негра того.

— Ты прав, наверное. Сколько их всего было, тех тварей из под земли? Шесть? И троих уложил он.

— Ну, двух из них стрелами…

— А какая разница? Он был как Ра на ладье, стреляя в Апопа, спокоен, быстр и меток! Главное, что они не выбрались сюда, наверх. В жизни не видел такой стрельбы! Так что в бою с ним лучше быть по одну сторону… Но даже и с ним — веселье было ещё то…