Никто не замер с отвисшей челюстью, уставившись на то место, где Сэнди провернул свой трюк с исчезновением.

Никто этого не заметил.

Никто, кроме меня, не знает.

Может, этого и не было вовсе. Человек не может вот так взять и исчезнуть. Это невозможно.

Но я же видела, как это произошло. И я точно не спала».

Заведя руку за спину, Ким провела ею по пояснице. Ладонь стала скользкой.

Мне не привиделось, как он смазывает меня маслом. Мне всё это не снится. Он действительно похоронил себя. Непонятно только, каким образом.

У нее сдавило горло и защекотало в груди изнутри, Ким крепко сжала губы, чтобы сдержать крик или дикий смех, которые хотели вырваться наружу. Она резко с шумом выдохнула через нос.

Это безумие! Надо убираться отсюда к чертовой матери!

Она резко хлопнула ладонями по песку, готовая рывком оттолкнуться, затем замерла, раздумывая, не стоит ли сперва завязать тесемки бикини. Нельзя терять времени. Лучше рискнуть и пережить возможное смущение, чем и дальше откладывать побег. В это мгновение песок под её грудью задрожал.

Двинулся, нежно поглаживая.

Боже мой!

Все мысли о побеге улетучились, когда песок прижался к её грудям и тут же осыпался. Она почувствовала, как они свободно обвисли в образовавшихся впадинах. Затем их обхватили и нежно сжали крепкие руки. Тёплые, шероховатые ладони на ее обнаженной коже. Ким не знала, что он сделал с её топом от бикини, но ей было абсолютно все равно.

«Он где-то там, внизу», — подумала она.

Я могу побеспокоиться об этом позже.

Дрожа, Ким скрестила руки и опустила на них голову.

«Это просто слишком странно», — подумала она.

Он прямо подо мной. Прикасается ко мне. И никто об этом не знает. Это наш маленький секрет. Нет — наш большой секрет.

Но как, чёрт возьми, он может там дышать?

«Прошла всего минута или две», — подумала Ким. Она слышала о ныряльщиках за жемчугом, которые могли оставаться под водой очень долго. Десять минут? Пятнадцать?

Это невероятно. Это поразительно.

Она извивалась и стонала, в то время как руки ласкали её грудь, поглаживали и теребили соски.

«Вот почему он не хотел, чтобы я лежала на одеяле, — поняла она. — Чтобы ничто не мешало ему добраться до меня».

Что-то твёрдое ткнулось ей в пах.

Что-то похожее на горлышко пивной бутылки, зарытой в песок.

О, Сэнди! Ах ты маленький дьяволёнок!

От его толчка у нее перехватило дыхание.

Ну не здесь же. Он что, спятил?

Я не могу развязать трусики. Кто-нибудь наверняка заметит это. И песок. Я не хочу, чтобы в меня попал песок.

Задыхаясь и постанывая, когда Сэнди дразнящими движениями ласкал её груди и толкался в хлипкую преграду между ног, Ким подняла голову. Она начала разгребать песок под своим лицом. Но не находила ничего кроме всё того же песка.

— Ну где же ты? — прошептала она.

Зачерпнула еще горсть. И еще. И наконец откопала нос. Затем очки. Затем губы. Они были плотно сжаты, в складке между ними застряла полоска песка. Ким сдула крупинки. Она опустила лицо в углубление и поцеловала его. Губы Сэнди раздвинулись. Его язык проник в её рот. Она со стоном втянула его.

Песок под ее телом начал вибрировать и скользить.

Его руки оторвались от ее грудей, скользнули вниз по бедрам, нащупали завязки, распустили их.

Так нельзя. Кто-нибудь увидит.

Но она не хотела говорить ему «нет». Не хотела отрывать свои губы от его рта. Не хотела останавливать то, что происходило. Потому что теперь она могла чувствовать. Могла чувствовать Сэнди целиком. Каким-то образом он избавился от толщи песка, разделявшей их. И от своих лохмотьев на бёдрах.

Кем он себя возомнил, Гудини?

Она тихо хихикнула ему в губы.

Своей смазанной маслом кожей она ощущала его по всей длине. Его жар, его гладкость, за исключением грубых зерен, которые терлись о неё, когда он вздрагивал.

А дрожал он как сумасшедший.

Он трясся, он вибрировал.

И это было чудесное ощущение.

Он не перестал вибрировать даже когда потянул за развязанную полоску ткани, и та соскользнула вниз между ее ног.

У меня задница голая!