– В холодильнике для мяса?
– продолжил Зэд. – Туда ты их постоянно в фильмах складываешь.

Никки кипел. Отсылки к фильмам, находясь в фильме, были своего рода банальными тропами, которые сделали поздние фильмы такой стыдобой. Этот, финальный выход, не будет самопародией. Он хотел криков от аудитории, не смешков и закатывания глаз. Но Зэд был прав. Никки на самом деле приносил тела в холодильник, прямо как папа его учил. Это место для мяса, и это было место, где все эти люди сейчас находились, вероятно, и всегда там были.

– Пошли, - cказал Зэд, указывая через стойку.
– Двигай.

Но Никки не сдвинулся. Футболка Зэда захватила его внимание, дразня его, портя сцену, и снимая напряжение отчуждённой бессмысленностью самой отсылки. Он старался держать этот фильм строго в рамках жанра хорроров. Футболка должна была уйти. Как и человек в нее одетый.

Никки задрал тесак, с него стекала кровь.

– Брось! – проговорил Зэд.

У монтировки была неплохая дистанция, но Никки чувствовал, что Зэд боится прибегнуть к силе. У Никки же не было никаких проблем с насилием. Он упивался им. Он карьеру себе на нем сделал, каждый раз с каждым новым великим убийством. Забирать жизни - было для него удовольствием, но для Зэда - это будет горестный опыт, тот, которого он попытается избежать.

– Время для закрытия, - сказал Никки.
– Вынужден попросить вас исчезнуть!

Он сорвался с места с тесаком наперевес, разрывая футболку Зэда, а под ней и плоть. Зэд вскрикнул, но дал сдачи монтировкой, промахнувшись мимо лица Никки и попав в плече. Жилет поглотил удар, но Никки оступился, и Зэд снова ударил, почти сломав Никки руку. Он отскочил. Его боевые навыки заметно просели с тех пор, как половина его периферийного зрения пропала. В других фильмах это не было проблемой. Он гадал, почему это сейчас доставляет неудобства.

Потому что, это - реальная жизнь, – подумал он.
– Теперь у тебя реально глаза нет.

Эта мысль даже вызвала в Никки внезапную боль. Зэд поселил в нем сомнения. Зэд со своей тупой футболкой ставил под вопрос само существование Никки. Несмотря на то, что одежда была разорвана и покрыта кровью, Никки по-прежнему мог видеть свое лицо, которое пялилось на него, подобно какому-то ужасному проходу в другое измерение, в котором он был не печально известным убийцей, а конченным актером, который медленно умирал раздавая автографы таким кретинам, как Зэд. Для него та жизнь была ненастоящей, в ней не было значимости. Его история не была написана маркером на футболках – она была написана кровью.

Но тут он явно проигрывал. Может Зэду действительно предначертано было быть "выжившим пацаном", типа помощника "выжившей девчонки" Молли, кем-то, кто будет держать ее, когда они будут наблюдать, как сгорает закусочная перед тем, как пойдут титры. Он был опасно близок, чтобы стать глупым комиком в фильме, но он компенсировал это своей храброй и благородной попыткой. Может быть все, что ему было нужно - это чтобы Никки направил его, чтобы превратить персонажа Зэда в то, что фильму было нужно. Ну, тогда Зэду действительно лучше остаться в живых, чтобы он смог увидеть, как умрет Бриана. Это сделало бы противостояние более личным. Это связало бы Зэда и Никки. Зэд бы тогда был в поисках мести, тогда бы он стал таким же обиженным, как и Никки, как персонаж Дениса Хоппера - Лейтенант "Левша" Энрайт из "Техасской резни бензопилой - 2". Их схватка могла бы перерасти в нечто большее, чем в банальную стычку с тесаком и монтировкой. Там могли бы быть инструменты - ужасные инструменты - мечи, бензопилы, огнеметы.

Но было ли место для "выжившего пацана" в саге о "Безумном", особенно, когда она двигалась к завершению? Никки решил, что он против этого. Он не хотел выстраивать новую историю с героем-мужчиной. У него была Молли Гаррисон и богатое наследие, которое стали забывать за десятилетия страшных фильмов. В фильмах "Безумный", героиней всегда будет женщина, а то, что осталось для Зэда, так это роль героя, который отвлекает внимание. Аудитория к нему привяжется, но вцелом - потеряет его.

Так что, когда Зэд ударил и промахнулся, Никки ударил и не промахнулся.

33.

После того, как она попробовала телефон на переднем столе, Рэйчел проверила телефонный автомат, получив тот же результат. Неужели кто-то реально перерезал провода, как Никки в фильмах о себе? Это звучало бессмысленно, но также звучало все, что произошло сегодня ночью. Если бы она сама не видела убийцу Риз своими собственными глазами, она бы никогда не поверила в подобные истории. Она не хотела в это верить, потому что если бы она это сделала, ей бы пришлось признать это, а она не была к этому готова. День был похож на эмоциональный ураган еще до появления угрозы, в виде обезумевшего убийцы на свободе, но сейчас даже домогательства Брейди выглядели банально в сравнении. Внезапно ей стало интересно, где он сейчас был. Отправился ли он домой, или он как-то был в этом замешан? Брейди определенно не был мужчиной в костюме Никки. Их телосложения были очень разными. Но мог быть Брейди как-то в это вовлечен? Он был довольно страшным, но страшным ли до уровня убийства?

Рэйчел не хотела умирать в этом лесу. Она не хотела, чтобы что-либо навредило ее младшей сестре. Она понимала, что должна быть сильной за них обеих, но боролась, чтобы сохранять спокойствие. Элли заметила, что Рэйчел дрожит, и взяла ее за руку. Рэйчел знала, что ее ужас объясним, но тем не менее, хотела с ним совладать.

По крайней мере, у них было оружие. Но она не была уверена, что от этого ей легче. Она ненавидела огнестрел. Пушка могла защитить их от Никки – от Зэда – но могла и обернуться против них. Лола могла застрелить одного из них по ошибке. Сейчас убийца убивал их голыми руками, что давало им шанс сбежать. Но сбежать от дробовика нельзя.