Рухнув на каменную мостовую и растянувшись в пыли, они опасливо посмотрели в сторону буйства стихий. Силуэт Девы, а возможно и Матери, медленно поднимался над крепостью, привлекая всё больше и больше взглядов. Даже изматывающий вой, казалось, замолк. Шокированные красотой видения, солдаты один за другим опускались на колени, вознося хвалу богине. Сразу же по крепости пробежали шепотки о знамении, о том, что сама Леди простерла свою оберегающую длань, а накатывающее на защитников отчаяние было изгнано свежим бризом надежды.

Виновники происшествия переглянулись. Ланнард вжав голову в плечи, только развёл руками — он сам понятия не имел, что произошло. Но даже неверующие, своими глазами узрев сие чудо, воистину получили подтверждение силы богини. Всю ночь стояла спокойная и безмятежная тишина, которую более не омрачали крики Скитальцев. А наутро люди узрели, что хоть мерзкие твари и не сбежали пред Её ликом, но всё же опасливо отступили к основанию холма.

Свежеватели собирались взять первую стену с наскока, выйдя, словно призраки, из сгустившихся теней уже внутри укреплений. Но вместо штурма — отступили и принялись обустраивать лагерь. Люди судачили о том, чего не понимали, но хозяин чудовищ узнал этот облик, и её появление угрожало планам владыки Лангарда. Владелица этого лица, подобно любой брошенной женщине, была злопамятна, хитра и невероятно мстительна. Она на протяжении бесчисленных циклов раз за разом пыталась разрушить все его планы. Вот и сейчас упрямая, ненавистная Харгранская Шлюха руками своей невольной жрицы закрыла путь его воинам прежде, чем посеянное успело взойти.

***

Айр засветло отправился прогуляться по лагерю. Бойцы готовились к грядущему штурму, ополченцев с раннего утра гоняли отцы-командиры, а имеющие боевой опыт гвардейские отряды, наоборот, отдыхали после ночного дежурства. Рядом с одной из палаток Айр остановился посмотреть за игрой в кости. Грузд, развалившись на боку рядом с парящим, плотно закрытым походным котлом, был поглощён игрой с ребятами из его десятка.

Играли бойцы на трофеи, снятые со свежевателей во время их последней вылазки. В основном это был всякий мусор: пара гнутых щитов из тусклой бронзы, костяные кинжалы да копья с наконечниками из красной меди. Внимания был достоин разве что короткий клинок с простой хваткой, рукоятью, обтянутой полосками кожи, и железным лезвием чуть больше локтя длиной. Всё ещё острый, но давно потерявший свой блеск, меч выглядел бывалым, даже матёрым ветераном сражений, попавшим в плен, но ненадолго задержавшимся в лапах врага.

Решив, что ему не помешает оружие помимо копья и шестопера, полученного в подарок от одного из бандитов, Айр по старой дружбе занял место у костра вместе с ребятами. Его приняли тепло, но с лёгким замешательством и недоверием. Сказывался изменившийся статус — давшие присягу стать щитом короне и знати гвардейцы не знали, как себя с ним вести, но в круг всё же взяли. Проиграв несколько серебряных, на пятой попытке он умудрился выбросить три шестёрки и «глаза змеи», забрав весь банк плюс искомый клинок, после чего попрощался с гвардейцами и ретировался.

Следом он направился в небольшую кузню около цитадели, где немного подправил себе пластины доспехов, избавив их от сколов и вогнутостей. Кузнечное дело он знал лишь по верхам, так как любой из гвардейцев был обучен ухаживать за своим снаряжением. Но работа с жарким пламенем и жгучим металлом его всегда успокаивала, почти завораживала. Он потерял счёт времени, любовно полируя оселком свой новый меч, и очнулся, когда во всю раскричались петухи у ближайшего курятника. Подходило время финальной дуэли турнира.

Вигмар выглядел ещё хуже, чем вчера. Всего за ночь он ещё больше похудел и осунулся — лицо выглядело словно череп, обтянутый пергаментной кожей. Но к огороженной арене у основания первой стены, на которой уже выстроились защитники, он шагал бодро, словно тёмное пламя, горящее в его запавших глазах, придавало ему новые силы.

Издали заметив Айра, он уже не сводил с него взгляда, будто весь мир для него исчез, умер — и ничего в нём, кроме противника, не осталось. Эта зацикленность, сравнимая с одержимостью, здорово напрягала. Гвардеец вежливо помахал ему рукой и, пожав плечами, пошёл к арене. Загоны наследника дома Брасс его всерьёз так пугали, но зеленоглазый понимал, что, в отличие от доспехов, ничего не может сделать, чтобы исправить его беды с башкой. Разве что хорошенько, от всей души, по ней настучать.

Бой было решено устроить с самого утра, пока копошащиеся вдали от стен свежеватели не проявляли особой активности. Но к ним постоянно подходили всё новые силы — на равнине у основания холма их собралось уже не меньше восьми сотен. Какой бы метод перемещения они ни использовали, чтобы преодолевать такие огромные расстояния, похоже, сразу всю орду таким путём провести было нельзя.

Ланнард, оставшийся у стены, всю ночь ожидал нападения и был весьма и весьма удивлён, если не сказать раздосадован, когда его не случилось. Как и засадные гвардейские отряды, которых по его просьбе Филиш Брасс продержал на боевых постах. Возможно, длань Матери и правда закрыла их крепость, но полагаться на это было бы безрассудно — потому в каждом тёмном углу цитадели были выставлены дозорные.

Поединок накануне штурма могли видеть не так много людей. Лучше было бы его вообще перенести, но оставлять ослабляющее решимость противоречие между друг другом Айр и Вигмар не собирались. Им обоим было необходимо всё разрешить прежде, чем вступить в бой с врагом. А потому воля этих двух молодых мужчин сегодня жгла их изнутри особенно жарко. Багровая тьма и рассветное небо готовились сойтись в поединке, а следить за его проведением взялся сам комендант.

— Не забывайте, что это бой чести, а не сражение насмерть. Если что-то пойдёт не так — я вмешаюсь в схватку, — бросив на сына тяжёлый взгляд, предупредил Филиш.