– Что это?
– спросила Белла.

– Это ад, - сказала Роуз.
– Это видение ада Селестой.

– Нет, - захныкала Селеста.
– Нет... это не моя вина.

– Почему это должен быть её ответ, а не чей-то другой?
– спросила Белла.

– Может быть, это принадлежит всем нам, - сказала Обри.
– Лучше вспомни, что мы все говорили, что произойдёт, когда ты умрёшь. Это может ждать тебя за углом.

– Я сказала, что не знаю, - сказала Белла.
– Роуз, ты сказала, что это похоже на...

Она не могла этого сказать. Это была слишком ужасная мысль.

– Как быть нерождённой, - сказала для неё Роуз.
– Да. Я знаю.

– Но этого не может случиться.

Роуз осталась невозмутимой.

– Давай надеяться, что нет.

– Марни сказала, что мы отправляемся на небеса, - тихо сказала Селеста.
– Надеюсь, она была права.

– Ты думаешь, что она отправилась туда?
– спросила Роуз, немного слишком цинично.
– Ты думаешь, её затащили в рай? Почему-то я сомневаюсь.

– Это лучше, чем твой чёртов ответ.

– Никаких возражений.

Белла хотела, чтобы они не препирались. Каждый раз, когда она думала, что они все объединились, чтобы пройти через это, что-то ещё разделяло их. Она хотела всё исправить, но страх овладевал всеми её мыслями, мешая сосредоточиться на чём-либо ещё.

– Ладно, - сказала Роуз, приближаясь к синеве, - можно просто встретиться с этим, что бы это ни было. Теперь пути назад нет. Другого выхода нет.

Остальные стояли неподвижно, наблюдая за уходом Роуз, ожидая, что с ней случится. Белла проклинала себя за свою трусость. Неважно, что происходило между ней и Роуз, она не могла позволить ей сделать это в одиночку.

– Подожди меня, - сказала она, догоняя.

Они посмотрели друг другу в глаза. Белле нравилось верить, что там что-то ещё осталось, какой-то кусочек их давней связи, но всё, что она увидела в глазах Роуз, была жёсткая решимость. Её игровое лицо было включено. Белла сомневалась, что когда-либо сможет выглядеть такой же сильной, как Роуз, не говоря уже о том, чтобы быть такой же сильной. У неё никогда не было такой уверенности, даже в вещах, в которых она была хороша. Она надеялась, что её старая подруга продолжит направлять её в этом. Она доверяла суждениям Роуз больше, чем своим собственным. Всё это было извращённой игрой, и Роуз была здесь, чтобы играть.

Они завернули за угол, войдя в театр мёртвых.

Обломки гробов и контрфорсов были использованы для постройки импровизированных стульев. Их было двадцать, беспорядочно выстроенных в два кривых ряда. В них были подпёрты скелеты, одетые в лучшую воскресную одежду, в которой их похоронили, выглядя настолько щеголеватыми и элегантными, насколько это вообще возможно для мёртвых тел. Платья женщин были покрыты плесенью, костюмы мужчин были изъедены молью, а паутина тянулась от черепов до плеч. Вся эта аудитория трупов смотрела в одном направлении, их пустые глазницы смотрели на сцену перед ними.

Скрепленная колоннами человеческих позвоночников, бoльшая часть сцены состояла из серой, мумифицированной плоти и сломанных костей. Высохшая и затвердевшая ткань была упакована, как брёвна из хижины, среди окаменевших отрубленных голов и частей тел. Это была братская могила, спрессованная в прямоугольную форму, как гигантский картонный тюк. Над сценой висела пара занавесок из высушенной человеческой плоти, лиц, животов и ягодиц, всё это было сшито вместе, словно невидимыми стежками.

Голубое свечение сосредоточилось там, где встречались занавески.

Они начали открываться.

20.

– Королева красоты, - объявил призрак Мэдлин Голдман, пока Холли и Сойер смотрели в лабиринт.
– Она вернулась со своим королём.

"Так вот почему его впустили, - подумала Холли.
– Победитель вернулся с привилегиями".

Мэдлин всегда любила любое подобие традиции, будь то конкурсы, бальные танцы или, в этом случае, какое-то воссоединение. Холли разрешили привести своего кавалера, чтобы у неё был кто-то под руку, мужчина, которого можно было бы выставить напоказ как трофей. Хотя они с Сойером вряд ли были романтическими партнёрами, Мэдлин не нужно было этого знать.

Призрак также не задал три вопроса перед тем, как открыть ворота. Холли уже давно дала ей ответы, а Сойер был мужчиной, что делало его неподходящим для извращённого конкурса Мэдлин, как и полицейские, которые исследовали кладбище после побега Холли много лет назад, ничего не найдя и не получив доступа в лабиринт. Но если Холли и Сойер не были здесь, чтобы играть в игру, почему Мэдлин позволила им пройти? Было ли это её желанием компании или любовью к традиционным праздникам? Была ли она впечатлена тем, что один из бывших чемпионов осмелился вернуться? Холли сомневалась, что кто-то ещё из выживших был бы настолько глуп, чтобы вернуться в эту яму ужасов.