— Была шкатулка из яшмы, никто в роду не мог открыть её. Но как Цзиньжо мог проведать про неё?

Золотая Цикада невесело ухмыльнулся.

— Он направлял своих людей устраиваться в чужие дома на работу. Эти наводчики и доносили ему обо всем. Если в вашем доме в последний год появлялись новые слуги, это наверняка были его люди.

Юань заскрипел зубами и ничего не ответил, а золотая Цикада деловито поинтересовался.

— Они забрали шкатулку?

Юань покачал головой.

— Нет. Отец за несколько дней до нападения Цзиньжо отдал её мне. Во время пожара я вынес её из дома.

Золотая Цикада кивнул.

— Ладно, время не ждёт. Мне надо вернуться в поместье. Пока побудешь здесь, еды тут вдосталь, потому принесу чистую одежду и выведу тебя из города. Затеряться проще всего в столице, в Чанъани.

— Что за нелепость? Мне не выбраться, — Юань обречённо покачал головой. — Твой отец наверняка везде расставил стражников. Меня схватят на первой же заставе.

— С чего бы? Он уже две недели в Чанъани и вернётся только через пару дней. Чудные новости его ждут по возвращении, — злобно ухмыльнулся Золотая Цикада.

— Но у меня ещё нет сил, я не смогу уйти сейчас, а потом, узнав о гибели своих сыновей от моей руки, он всё равно поднимет всю городскую стражу.

Золотая Цикада презрительно хмыкнул.

— А откуда он об этом узнает? Цзиньжо решил тебя ограбить, но погиб на пожаре. Братья, зная, зачем он пошел, обыскали пепелище и его самого, его труп был расплющен балкой с крыши. Но братцы ничего при нём не нашли. Не нашли и твой труп, и потому пришли за тобой, единственным выжившим. Однако дома они никому об этом не сказали. Я был третьего дня в поместье: все уверены, что они пошли на охоту.

— Так значит, они тоже приходили за шкатулкой, а вовсе не мстить за брата?

— Я слышал их разговор. Они и мысли не допускали, что ты мог справиться с Цзиньжо. Решили, что ты сбежал с пожара с сокровищем. И я наблюдал за боем. Они целились тебе в руки и плечи, но не в грудь и не в голову. Значит, хотели не убить, а схватить живым. Они полагали, что ты мог спрятать баоцан, и хотели добиться ответа, где сокровище.

Юань почувствовал, что голова идет кругом.

— Но разве Цзиньжо не мог просто купить его у нас?

— В головы истинных воинов подобные мысли обычно не приходят, — печально усмехнулся Золотая Цикада. — Брат знал стратагему «Грабь во время пожара», но стратагемы «Купи то, что хочешь получить», не знал. Для воина такого просто не существует.

— Но зачем она им, боги?

— Они слышали, что когда-то в семье была реликвия, которая давала право входа в Гоцзысюэ.

— Гоцзысюэ? — поразился Бяньфу.

Гоцзысюэ была столичной шуйюань, Школой Сынов отечества для аристократии высших рангов. Особо одарённых студентов из неё отправляли в Гуанвэньгуань, академию Углублённого познания словесности и академию Ханлинь, где готовили советников самого императора, а также в Юньши Сюхуан, Военную академию, откуда выходили командующие армиями. Но шансов попасть туда было не больше, чем ступить на Небеса!

— Они что, сумасшедшие?

— Почему? — пожал плечами Цзиньчан. — Просто тупицы, которые считали, что существует волшебная даосская пилюля мудрости, и достаточно проглотить её, чтобы стать гением. И когда один из людей Цзиньжо донёс, что видел баоцан со знаками феникса в вашем доме, он не колебался ни минуты.

Юань тяжело вздохнул. Сознание туманилось.

— Но что делать теперь? Ведь их тела всё равно найдут у речной излучины.

— С чего бы? Вон они.

Золотая Цикада небрежно ткнул в то, что Юань в потёмках пещеры принял за огромный валун. Теперь он разглядел, что это были три полуголых трупа братьев Фэн, сваленные один на другой. Он похолодел. Именно на этом валуне сидел Цзиньчан? Что за жуть?

— Если ты боишься оставаться с их голодными духами, их можно похоронить. Но они те ещё бугаи, я еле сюда их дотащил. Тут нам двоим попотеть придётся, а ты еле на ногах стоишь.

Цзиньчан был, разумеется, прав. Однако Юань на свою беду очень не любил общение с голодными духами. Он несколько минут глубоко дышал, пытаясь успокоиться и собраться с силами, потом осторожно поднялся на ноги. Голова не кружилась, рана на плече не кровоточила, запястье тоже заживало. Но при малейшем усилии, и Юань понимал это, раны могли снова открыться.

— Давай попробуем, нельзя же оставлять тела без погребения.

Золотая Цикада молча наблюдал за ним. На лице его застыло саркастическое выражение.

— Это проявление почтения к усопшим или боязнь ёгуев[2]? — спокойно поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, ушёл в глубину пещеры и приволок оттуда тележку, похожую на ту, что использовали зеленщики на рынках для развоза товара. — Ладно, держи её ровно, а я подниму их по одному.

И Цзиньчан рывком поднял верхний труп старшего брата и перекинул его поперёк тележки, потом поднял второго, а за ним свалил и третьего. Тележка затрещала, а Золотая Цикада, выпрямившись, вздохнул. — Вот же туши бычьи… — И он осторожно повлёк тележку вглубь пещеры.