Влад угрюмо промолчал. Пусть злится. Ей только пьяного рыжика не хватало. Молод ещё, чтобы соображать, что и с чем пить.

Так она ему и сказала. А потом ещё раз повторила для надёжности. Серая холодная тень отлегла от сердца, стало тепло и приятно: абсент согревал оскорблённую душу жандарма.

– Мы мусорщики этого города, Толстой. А вы небось воображали: голубые мундиры, честь полка? Падальщики мы. Как там, эти… волки. Или стервятники, во. Все нормальные животные морщатся: фу, дерьмецо, понимаете. А мы налетаем на падаль. И хоть без нас все задохнулись бы от смрада трупов, но от каждого голубомундирного воротят нос. Вот так.

Напиток приятно холодил горло. И, может, не стоило в ноябре… «Да и чёрт с ней, с ангиной», – решила Даша и заказала повтор. Снова посмотрела на молчаливого Влада и рассмеялась.

– Рыжие – все забавные. Особенно мелкие. Старые рыжие это позор. Генетическое уродство. Так не должно быть. Рыжики стареть не должны! Не по штату вам!

– Закуски? – уточнил бармен равнодушно.

– Настоящий жандарм не закусывает! Жандарм – это пёс им… имп… ип… ипмерии!

Кажется, она захмелела. Зато как хорошо-то! В мир стремительно возвращались краски и тепло. Даже угрюмое лицо «палача» словно порозовело. Конечно, бармен остался всё тем же угрюмым мужланом, похожим на медведя, и смотрел на голубые мундиры исподлобья, но в этом мрачном взгляде будто прибавилось чего-то философски-добродушного, почти зеноновского.

– Я тебя люблю, – серьёзно и радостно провозгласила Даша. – Вот вы все нас ненавидите, а я тебя люблю. Ну и ненавидьте. И бог с вами. Не с нами, нет, потому что…

– Может, домой? – робко уточнил Влад, грея бокал в ладонях.

Даша возмутилась:

– «Кривого боярина» надо пить холодным! Его нельзя греть…

И как раз начала объяснять почему, когда дверь вдруг распахнулась настежь. Бармен шагнул назад, к стойке, за которой – Даша это знала – скрывалась кнопка сигнализации. Влад побледнел и вскочил. Девушка обернулась.

Монстрюк.

Мать твою! Откуда?! И тут же за ним ввалился второй. Быкоголовый.

– Влад, уходи, – тихо распорядилась Даша, разворачиваясь правым плечом к вошедшим, чтобы те не видели, как она вынимает АПС Стечкина из кобуры на левом боку. – Это приказ. Ты – штатский, и тебе здесь не место.

У парнишки даже оружия нет. Да и вообще. Он присягу не давал.

Монстрюков оказалось четверо. Один – быкоголовый, два кабана и ещё один из кошачьих. Даша в них не разбиралась. Особенно плохо было то, что череп быкоголового вот так запросто не прошибёшь. Нет, конечно, если стрелять перпендикулярно мишени, то пуля прошьёт даже самые крепкие кости. Вот только так просто не будет, а любое уклонение от перпендикуляра может ослабить выстрел. Однако хуже всего было то, что их – четверо. В кого бы ты ни попал, трое других тебя растопчут. Если очень-очень постараться, двое. С их-то быстротой у тебя просто нет шансов.

Уроды молча расселись за стол. Странно, что не реагируют на присутствие жандарма. Или им нужно выпить для разжигания ярости?

– Вроде спокойные, – прошептал Влад за спиной.

Даша яростно оглянулась.

– Я тебе приказала…

Парень выразительно дёрнул тонким длинным носом, скривив губы на сторону.

– Я же штатский. Штатские приказам не подчи…

И тут началось.

– А я всё думал, как они размножаются, – лениво заметил кошачий. Пума? Да нет, шерсть погуще. – Ведь какой мужик пойдёт в стервятники, верно? И тогда как, скажите, они все не передохли? А тут, вишь, оказывается, у них для этого дела свои бабы есть.

Один из кабанов хрюкнул не сдерживаясь. Даша не почувствовала, угадала на инстинктах, как дёрнулся Влад, схватила парня за руку и почти беззвучно произнесла сквозь зубы:

– Сиди.

Надеяться на то, что пронесёт, не приходилось. Но пусть хотя бы дурь «Атаки» из головы… нет, не выветрится, но хоть частично…

– А если такую бабу скрестить с нашими? Что получится? – полюбопытствовал быкоголовый. Вальяжно так. Как будто на диспуте в Императорской Академии Наук.

– Хороший вопрос… Эй, парнишка, ты разрешишь трахнуть твою бабу? М? Можно? Нам проверить кое-что надо…

Начинается.

– Он тут вообще не причём, – заныла Даша. Плохо. Некачественно. Не умела она этого делать. – Отпустите курсантика? Ну зачем вам парень?

А без мальчишки будем разбираться по-взрослому.

– Так, а паренёк…

Но быкоголовый недоговорил. Хрясь – и на его рогах застыл барный стул. Ну Влад! Чему их там учат в академии?! Даша выстрелила, перепрыгнула через стойку, выстрелила снова. Не целясь: это тоже не имело смысла. Стойка буквально взорвалась от туши быкоголового. Даша бросилась ему в ноги. Рыкнула, когда тот споткнулся о её спину – больно, чёрт! – вскочила и попала в руки кошки. Монстрюк вцепился когтями в её плечи, и Даша заорала от пронзившей плоть дикой боли. Ударила коленом в пах, затем каблуком в лодыжку и кулаком в печень, но это была драка комара с пауком, уже вонзившем в жертву ядовитые жала.

Внезапно монстрюк отдёрнулся, ударил Дашей, нанизанной на его когти, по кому-то и завизжал. Очень-очень близко перед собой девушка увидела маленькие глазки и кривые клыки. Это была смерть. И тут кошак замер, сбросил добычу с когтей на пол, разорвав кожу с мясом, поднял лапу, останавливая вепря. Затем метнулся к выходу, и все трое монстрюков кинулись за ним. Девушка поднялась на колено: голова гудела, боль волнами пронзала тело.

– Бинты! – донёсся сквозь гул тонкий голос. – Мать твою, живо!