***

Андрей сквозь веки увидел свет от лучей восходящего солнца. Приоткрыл глаза и снова зажмурился. Наконец-то наступило утро. Похоже, всё-таки в этот раз ему удастся выкарабкаться живым.

Он сидел на бетонной отмостке, прижавшись спиной к уцелевшему куску стены. После взрыва, когда грохот стих, конструкции перестали рушиться, а бoльшая часть пыли улеглась, Андрей принялся понемногу латать себя. Слабость была очень сильной, но он пересилил её и взялся бинтовать свои раны. В качестве перевязочных материалов использовал свою одежду, которую порвал на лоскуты. Ему повезло: раны не были смертельными и, несмотря на большую кровопотерю, мыслил он вполне трезво, больше не терял сознания, только сильно хотелось спать. Поэтому, закончив с перевязкой, отключился на несколько часов, хотя и очень не хотел так поступать. Твари могли ещё бродить среди обломков, а,— что ещё хуже,— здесь наверняка оставались люди Седого. Однако усталость взяла своё, и он погрузился в глубокий сон до самого утра.

Его опасения не оправдались. Если кто и выжил из тварей, то наверняка сбежал как можно дальше от этого места. Седой тоже не объявлялся, хотя он должен был бы довести дело до конца и проверить результат своей работы, обследовать руины и добить выживших баргестов, а заодно и строптивого охотника. Однако он этого не сделал.

Когда Андрей привык к яркому солнечному свету, то рассмотрел небольшую группу людей, шедших в его сторону. Присмотревшись, узнал в них Васнецова, Кузю и Полину. Правда, Кости с ними не было.

Андрей улыбнулся и прошептал себе под нос: «Живы, чертяки!..». Цепляясь пальцами за край разрушенной стены и второй рукой опираясь на автомат, он поднялся на ноги, перевёл дух и заковылял навстречу друзьям. Сам не понял, зачем он это сделал. Надо было дождаться, пока они подойдут к нему ближе и помогут встать, а то и потащат его на себе, но Андрей, видимо, внутренне хотел доказать сам себе, что никакие раны не смогут сломить его дух.

Спустившись с отмостки и сделав несколько шагов, почувствовал, как его повело в сторону. Попытавшись устоять на ногах, он сделал несколько неуклюжих шагов влево и, не заметив рядом с ним зияющего провала в асфальте, оступился и полетел вниз. В полёте мозг пронзила мысль, что вот и кончилась полоса везения, и теперь то ему точно пришёл конец.

Охотники, увидев, что их выживший товарищ только что упал в яму, тут же кинулись к нему. Аккуратно подойдя к провалу в асфальте, они заглянули вниз. Дыра была диаметром метра три и, похоже, больше рушиться не собиралась, потому что под ними была не пещера, из который они поднялись, а небольшая подвальная комната, перекрытия которой и не выдержали. Видимо, она была построена за пределами основного здания, что было очень странно.

Андрей упал метра на 2,5–3, но даже при такой высоте ему досталось. Он ворочался на полу и стонал от боли, но не это было самым страшным. В подвальной комнатке находилось около дюжины баргестов. Почему-то они не ушли с остальными, а остались в этом месте, и к утру, попрятавшись по углам, устроились на дневной сон, когда практически им на голову свалился раненый охотник.

Твари зарычали, оскалив клыки, ещё секунда — и они кинулись бы на Андрея.

— Ну уж нет, хватит потерь на сегодня!

Полина выхватила у замешкавшегося Кузи меч и спрыгнула в яму. Она приземлилась прямо перед одной из атакующих тварей и воткнула меч в глаз, пронзив череп до самого мозга. Следом без остановки рубанула мечом по второй.

Опомнившийся Кузя ринулся было следом за девушкой, но его схватил за рукав командир.

— Куда! Без оружия даже не думай!

При этих словах сам Васнецов присел на корточки, ухватился за край асфальта и спрыгнул вниз. Он присоединился к Полине и принялся стрелять по атакующим баргестам.

Одна из тварей сомкнула свои челюсти на лодыжке Андрея, отчего охотник взвыл от боли. Баргест атаковал, по его мнению, самого беззащитного, но Андрей всё же взял себя в руки и, прицелившись, нажал на спуск, пробив бок адской твари. Челюсть ослабла, но баргест был ещё жив и не хотел отпускать добычу. Тогда охотник приподнялся, крича при этом от боли, и снова выстрелил, в этот раз практически в упор в голову. Труп обмяк и упал на землю, вот только легче от этого не стало. Ещё две твари с противоположных сторон подошли к нему и приготовились к прыжку.

В этот момент сразу трое баргестов наступали на Васнецова. Они двигались очень быстро, не позволяя охотнику прицелиться, а палить наугад было очень опасно. В таком маленьком пространстве можно зацепить своих, да и рикошет никто не отменял. Поэтому он успел застрелить одну тварь, ранить вторую, а третья сбила охотника с ног.

У Полины дела шли лучше, чем у остальных. Она зарубила уже четверых баргестов и перед ней остался ещё один. Вот только он оказался самым быстрым, изворотливым и хитрым. Ловко увернувшись от удара мечом, он кинулся Полине в ноги и уронил её на пол. Она попыталась сделать ещё один рубящий удар, но лишь зацепила ухо монстра, а тот встал ей на грудь двумя большими когтистыми лапами и, извернувшись, прокусил ей запястье. Девушка взвизгнула, выронила меч, а из раны хлынула кровь. Она резко дёрнулась, пытаясь сбросить с себя баргеста, но тот махнул своей лапой и ударил Полину по лицу, оставив когтями глубокие рваные раны. Она закричала от боли и ярости, тогда как тварь примерялась в место на шее, чтобы одним махом перегрызть так сладко пульсирующую сонную артерию.

Вот только сделать это тот не успел. С боевым кличем прямо ему на спину спрыгнул Кузя и нанёс сразу несколько ударов хлыстами из арматуры. Тварь кувыркнулась, сбросив с себя невесть откуда взявшегося человека, и приготовилась к новой атаке. Кузя тоже был готов. Он встал в боевую стойку, держа в руках два длинных куска арматуры, как мечи, и как только монстр его атаковал, ловко увернулся и прошёлся по его бокам серией ударов, крошащих рёбра и приносивших невыносимую боль.

— Что, тварь, не нравится? — ехидно поинтересовался Кузя.— То ли ещё будет!