Собственно, отнекиваться особого смысла не было, даже если прямых доказательств у обвинения нет. Грамотный следователь без труда восстановит ход происшествия, сопоставит факты. Я уже по уши в дерьме, барахтаньем я лишь погружу себя ещё глубже. Как правильно когда-то отметила Сири — если захотят посадить, то посадят. Причина в этом случае не принципиальна. Мне же надо сделать так, чтоб посадить меня правительству не захотелось. Показать свою пользу, потенциал, возможности. При этом не показывать слабину. Вести себя нахально, дерзко и самоуверенно. В любом случае хуже, чем уже есть ситуёвина не станет.

— А разве по букве Табу я не имею права защищать свою жизнь в случае нападения на меня граждан и сверхграждан Российской или иных федераций, как отбывающих срок, так и, пока ещё, находящихся на свободе?

— Имеете. Но как вы объясните то обстоятельство, что на момент убийства находились не в блоке «1Б», где предписано было находиться всем посетителям санатория, а в тюремном блоке «3Х-Эпсилон»?

— Так это вы мне, любезная, объясните, — усмехнулся я, и как на духу выложил свою версию событий: — Поскольку с моих слов выходит приблизительно следующее. Записывайте. Я услышал сирену, вышел из номера, и, следуя световым указателям, вошёл в лифт. Однако он, к моему удивлению, привёз меня не в требуемый блок «1Б», а туда, не знаемо куда. При этом наотрез отказывался выпускать, пока я не сделаю то, незнамо что.

Признаюсь, что испытал в тот момент много негативных эмоций. Но нет преград для патриотов и я, ведомый непреодолимым желанием во что бы то ни стало прийти туда, куда меня послали по громкоговорителю, решил стоически превозмогать все возникающие на пути трудности. При помощи лома и какой-то матери я чудом выбрался из этого чуда инженерной мысли по вентиляционной шахте. И, ожидаемо, оказался не в корпусе «1Б».

Я, было, растерялся, но тут на свою удачу увидел двух чётких на вид пацанов, которые, судя по виду, направлялись прямиком в блок «1Б», и решил спросить у них дорогу, а лучше попросить проводить меня. Вместо этого весёлые ребята принялись швыряться в меня весёлыми огненными шарами и кидаться с весёлыми костяными ножами. Госпожа следователь, скажу вам без обиняков — я люблю жизнь и готов биться за неё насмерть! Чтобы не быть голословным в этом утверждении, я привёл одного из нападавших в состояние временной недееспособности. Второй нападающий убежал сам.

Посчитав инцидент исчерпанным, я решил проверить пульс у обездвиженного противника и при необходимости оказать первую медицинскую помощь, но не успел. Из-за угла выбежал третий неизвестный гражданин бородатой наружности и с криком «немцы ?-дарасы!» припечатал меня к стене очень тяжёлой гравитационной волной. Я потерял сознание. Очнувшись, обнаружил, что гражданин Шрирача уже не нуждается в медицинской помощи по причине своей скоропостижной кончины. Не берусь утверждать наверняка, но, судя по всему, причиной, приведшей к его окончательной гибели, послужила всё та же силовая волна, изошедшая из бородатого гражданина.

После этого прискорбного инцидента я зашёл ближайший лифт и поднялся на свой этаж. К тому времени сигнал тревоги уже не звучал, а с ним пропала и необходимость в эвакуации и посещении блока «1Б». По причине отсутствия дальнейших инструкций со стороны аварийной системы оповещения этого замечательного заведения я решил вернуться в свой номер и досмотреть так бесцеремонно прерванный сон. Эротический, между прочим. Гаремник.

Следователь была слегка ошарашена. Может быть, даже немного растеряна, и наверняка чуть-чуть сбита с толку. Она точно не ожидала такой неприкрытой наглости, а я к тому же был весьма нахален. Дьявольски убедителен. И чертовски самоуверен. По крайней мере, мне хотелось в это верить…

— Почему же вы сразу не сообщили об этом происшествии? — попыталась хоть за что-то уцепиться следачка.

— Ждал подходящего момента, — я обезоруживающе развёл руками. — Да и о чём сообщать? О том, что местные лифты увозят людей в тюрьму, где их пытаются зажарить, нашинковать и прихлопнуть беглые арестанты? Так я не был уверен, что это не какая-то хитрая проверка. Может у вас так принято, с криком «это Спарта!» бросать детей в пропасть и смотреть, кто взлетит, а кто нет. Я не знаком с вашими порядками, но порядком наслышан о том, что в чужой монастырь со своим порядком не ходят. Да и вообще, я буквально накануне вечером узнал, что существует всякое там «сверхъестественное» и прочие Табу. Ну и, в целом, сообщать о подобных происшествиях по предписанию Табуляриума следует не вам, а в региональное отделение Инквизиции. Так что может ещё и сообщу…

— Свидетель утверждает, что бой начала боевая турель «МК-I», внезапно атаковав арестантов. Как вы это объясните? — пыталась что-то вычитать в бумагах перед собой госпожа следователь.

— Какяэто объясню?! Ну, даже не знаю… Наверное, вашу базу сглазили, или прокляли, или просто демоны обоссали. Чем-то более материальным объяснить повальное самоуправство техники в лице лифтов и турелей на вашей базе я затрудняюсь. Может мне следует пересмотреть целесообразность дальнейшего сотрудничества с вашей организацией? Слава яйцам — я ещё на испытательном сроке! Какая-то чертовщина у вас тут творится…

— И своё знакомство с Пересмешником, и причастность к теракту четвёртого сентября вы тоже отрицаете?

— Вы издеваетесь? Какой ещё пересмешник и при чём тут теракт? Не могли бы вы как-то более последовательно излагать суть выдвигаемых мне обвинений. А то чёрт ногу сломит в том, что вы мне тут инкриминируете.

— Мне кажется, это вы издеваетесь, — вспылила следачка.

— Давайте не будем бросаться пустыми обвинениями, а? Я теперь сверхгражданин и могу кое чего достать из своих широких сверхштанин. Как и у любого другого члена сверхобщества у меня есть такие же сверхправа. Давайте не будем их нарушать. Если вам нечего больше предъявить по факту оглашённого обвинения, то требую отпустить меня. Или пригласить инквизитора.