Усмехнувшись подобным размышлениям, я закурил прямо возле лифта. Выходящие из него люди косились на меня, но замечаний не делали. Одним из последних из кабины лифта вышел знакомый Андрюха из научного отдела; глянул на меня и негромко матюгнулся себе под нос. Затем, видимо что-то решив для себя, вынул у меня сигарету изо рта, потушил себе об ладонь и предложил:

— Пойдём-ка, покурим…

Курилка представляла собой комнату без окон, площадью примерно четыре квадратных метра с потолком под три метра. В одном из углов стоял небольшой ящик с песком, вверху негромко гудела вентиляция, вдоль стен стояли металлические скамейки со спинками, в центре поместилась приличная урна, литров на сто-сто пятьдесят объёмом. Скамейки были покрыты частой сеткой отверстий, а на стыках между ними были приварены компактные дополнительные пепельницы.

Андрей закурил молча, а я спросил у докуривавшего там военного:

— Здорова, земляк! Есть прикурить?

Военный кивнул мне и чиркнул золотистой Зиппо.

Я глубоко затянулся и уточнил:

— А что, реально что ли, в коридорах курить нельзя?

Собеседник выдохнул сизый дым из прокуренных лёгких и, усмехнувшись, уточнил:

— Новенький?

— Ага, второй день как, — согласился я.

— Контрактер?

— Да. Иваном зовут, — я протянул руку.

— Матвей, — представился «старенький» и пожал руку. — Не, ну так-то можно, но только дорого. Первая рублей в пятьсот обойдётся. А каждая следующая в пять косарей. Если ты мажор и бабла у тебя хоть жопой ешь — то кури, где вздумается, хоть в кабинете у шефа…

— Да нифига, — усмехнулся Андрюха. — После третьей курево в местном ларьке резко так, на нолик, подорожает, а после десятой шеф предложит на выбор пройти терапию для преодоления никотиновой зависимости или встать на учёт к штатному мозгоправу.

— Не знал, — хмыкнул Матвей. — Я после первой всё понял и осознал.

— А у меня работа нервная, — вздохнув, признался наукообразный, — пришлось-таки походить к Светлане Викторовне…

Матвей докурил и, махнув нам рукой на прощанье, вышел, а Андрей уточнил:

— Ты вроде легко общаешься с людьми, почему тогда в досье тебя противным уму и слуху словом «социопат» обзывают?

— Ты не поверишь, как легко становится общаться с людьми, когда точно знаешь, что в любой момент можешь прикончить любого собеседника.

— Ясно, — поправили очки собеседник, и сделал ироничный вывод: — У нас в анкетах что попало не напишут.

Потом затянулся в очередной раз, и уточнил:

— Итак, тебя обнулили?

— А ты откуда знаешь? — в свою очередь, по-еврейски, уточнил я, стряхивая пепел.

— «Google Glass» нервно курят в сторонке, — показав на свои очки, похвастался сотрудник научного отдела. — Вижу через них в AR основную информацию по всем, кто есть в базе данных. Имя, возраст, пол, род деятельности, социальный рейтинг, ну а с моим допуском и твои анкетные данные могу запросить, заявленные статы посмотреть, текущий уровень, биометрику даже.

— Круто, но не уверен, что честно, — подумав, ответил я. — А как же защита персональных данных? Личная жизнь? Пятая поправка конституции?..

— Так вот я эти данные как раз и защищаю, работа у меня такая, — развёл руками грузный работник невидимого фронта. — Я, почему спросил-то: ты, наверное, ещё не понял в какую жопу попал после столь резкой потери баллов СР?..

В курилке поговорить толком нам не дали, место оказалось посещаемым, несмотря на активно пропагандируемый в стране здоровый образ жизни. Ну, типа, курение убивает, сдавайте нормы ГТО, и всё такое. Поэтому было решено встретиться в баре через полчасика, как раз он откроется.

Я заскочил в свой номер и принял душ. После того как проживание в нём стало платным, мне как-то сложно стало воспринимать его с позиции «дом, милый дом». Затем я добежал до столовой. Поскольку питание было включено в стоимость проживания, то я собирался пользоваться этим бонусом без зазрения совести. Отъемся сполна за всё своё голодное детство.

А вот за выпивку теперь надо было платить отдельно, поэтому угощал Андрюха, для которого она оставалась бесплатной. Хотя, наверное, тоже не вся; по-любому бухло, как и одежда делилось на белое, зелёное, синее и прочие колеры.

Научный сотрудник в смарт-очках отечественной сборки принёс шесть бутылок светлого пива, которое он обозвал неизвестным мне словом — вайсбир. Оказалось, что это такой сорт пива, светлое, пшеничное, нефильтрованное. До этого я наивно полагал, что пиво бывает всего двух видов, светлое и тёмное. Оказалось, что его туева хуча разновидностей: пилз, хеллес, лагер, стаут, портер, биттер, вайцен, эль, ипа, апа, ламбик, и бесчисленное множество крафтовых вариаций.

Конкретно вайсбир бывал трёх стилей, немецким, баварским и американским. Андрей принёс нам по бутылке всех трёх сортов. Пивасик он, походу, любил и неплохо в нём шарил.