Как бы там ни было, «Стормлей» не имел никакого отношения ни к «Руине посла Осмей», ни к «Лесу сира Бупомойна», так что эта загадка тоже осталась неразгаданной. Ещё одна загадка, вдобавок ко всем прочим, не больше того.

У мальчика быстро установилась рутина. Взять книгу. Пролистать страницы, не выпадет ли чего. Просмотреть поля и обложку, нет ли каких надписей от руки. Поставить книгу обратно. Времени на более тщательный осмотр не было – во всяком случае, если он планировал покончить за сегодня со стеллажом, а Этта ясно дала понять, что на это рассчитывает. Альманах знал: ему не придётся принюхиваться, чтобы распознать магию. Если что-то будет выбиваться из общего ряда, он заметит.

Осматривая томик С. Дж. Лавгрина «Бестиарий ангелов», он заметил первую страницу с загнутым уголком. Он уже собирался поставить книгу на место, решив, что это означает лишь то, что какой-то неизвестный читатель взялся за «Бестиарий ангелов», да так и не дочитал до конца. Однако инстинкт заставил его присмотреться получше.

Уголок триста семьдесят девятой страницы был аккуратно загнут. Альманах на всякий случай записал номер – мало ли, вдруг окажется важно. На то, чтобы проглядеть текст на странице, ушло порядочно времени, уж больно мелким шрифтом он был набран, но Альманах не сдавался. И на третьей снизу строчке обнаружил подчёркнутое слово: «карниз».

Он записал и его, а потом посмотрел на две свои записи: число и слово, гадая, что они означают. Никакой очевидной связи между ними не проглядывалось.

– Ты очень тих, мой друг. Пластинка с Die Schwarze Spinne уже давно доиграла.

Чтобы избежать необходимости разговаривать, Альманах поставил наугад какую-то пластинку.

– Ох, Уго, прости. – Альманах заставил себя говорить нормально, хотя ему тоже было неловко в обществе Уго. Чем серьёзнее тайна, тем серьёзнее вина: так всегда говорила попечительница. А может ли найтись тайна серьёзнее, чем «Кстати, ты, скорее всего, мёртв»?

– Просто задумался. А скажи, слово «карниз» тебе как-нибудь откликается? Оно помечено в книге.

– Я знаю, что это такое, но ты ведь не о том спрашиваешь, да?

– Нет, не о том. – Уклончивые ответы Уго всегда было очень трудно интерпретировать. – Насколько легче было бы, если бы ты мог просто рассказать нам о заклятии.

– Владей домом какие-то чары, сдаётся мне, у них нашлись бы причины не желать, чтоб я о них рассказывал.

– Полагаю, чтобы мы их не разбили.

– Заклинания – странная штука. Так говорит мой дедушка. Он очень недолго ходил в ученичестве у одного счетовода, который пытался научить его магии, но почерк у дедули был до того плох, что так и не вышло. Он мне как-то сказал, мол, заклинания – просто слова, в которые волшебники вкладывают чуточку себя. У них есть собственный ум, и они часто понимают всё очень буквально. Вот почему волшебникам приходится очень осторожно подбирать слова.

– Чтобы не получить беды вместо воды?

– Да! Или плетей вместо детей.

– Холода вместо золота.

– Или даже голода.

Оба рассмеялись. Во время таких разговоров было легче лёгкого забыть, что Уго может оказаться призраком. Альманах вспомнил, как по ночам в приюте, когда гасили свет, они перешёптывались с Джошем, подбадривая друг друга в унылой темноте. Кто подбадривает его друга теперь, когда Альманах покинул приют? Думает ли Джош, что Альманах его забыл? Ничто не могло быть дальше от правды!

Отложив «Бестиарий ангелов» в сторону на случай, если он ещё понадобится, мальчик торопливо снял с полки следующую книгу. Ни завёрнутых уголков, ни подчёркнутых слов в ней не оказалось. Как и в следующей, и в следующей, и в той, что за ней…

Второй загнутый уголок и следующее слово нашлись через полчаса – на сей раз в книге «Немыслимая слива» на сто восемьдесят девятой странице. Слово было – «аккордеон».

– Нашёл ещё что-нибудь? – поинтересовался Уго в ответ на азартное восклицание Альманаха.

– Да! И знаешь, что это значит?

– Не, не знаю.

– Значит, это что-то да значит! Один раз мог оказаться случайностью, но два… Значит, кто-то нарочно загнул уголки, чтобы мы не пропустили слово. То есть эти слова что-то означают. Может, номера страниц тоже. И названия книг с именами авторов – тоже… Уго, не знаешь, а тут был когда-нибудь библиотекарь?

– Угу. Библиотекарша. Её звали Вероникой.

– Что с ней сталось?

Уго ничего не ответил – верный признак, что ему помешало заклятие. Если библиотекарша Вероника и впрямь оставила подсказки, чтобы помочь тем, кто придёт после, очень может статься, заклятие сотворило с ней что-то ужасное. Вот ещё одна причина, почему нужно разбить заклятие и как можно скорее уносить ноги.

– Наконец-то мы продвигаемся! – сказал Альманах, надеясь, что не ошибается. – Этта будет довольна.

– Сдаётся мне, она бы предпочла сделать это открытие сама, – заметил Уго.

– Ой, ты прав. – Радостное возбуждение Альманаха начало потихоньку улетучиваться. Он склонился над граммофоном. – Может, ей там внизу тоже повезло…

Увы, Этте не повезло. Как энергично она ни орудовала лопатой, а не сыскала ровным счётом ничего существенного. Поднявшись наверх перекусить, она уныло выслушала отчёт Альманаха о найденных им шести загнутых уголках и с несчастным видом принюхалась к исходящей от неё вони – единственной награде за труды. Она вся перемазалась, а мусора перелопатила куда меньше, чем надеялась. И надо же было поменяться с Альманахом именно сегодня, когда он что-то нашёл и вся слава досталась ему!