Его нельзя было ни уничтожить, ни отогнать. Только… переписать.

— Искра, стоп. Хватит анализировать протокол атаки. Ищи аномалии в структуре самой наномашины. В «железе», а не в «софте». Мне нужен «бэкдор», сервисный порт, отладочный интерфейс. Что угодно, что создатель оставил бы для себя, чтобы контролировать эту дрянь.

— Переключение на анализ физической структуры. Сканирование… Обнаружена аномалия, — ее голос был ровным, как кардиограмма покойника. — В энергетической матрице каждой частицы присутствует микроскопическая, неактивная подпрограмма. Она не участвует в основном алгоритме. Похоже на… резервную копию. Или ключ.

На моем мысленном экране вспыхнула одна-единственная строка кода, выделенная красным. Написанная на том же языке Пустоты, ее структура была иной, более сложной. Это была не команда, а… вопрос. Запрос на авторизацию. Пароль администратора.

Вот он. Мой шанс. Если я смогу активировать эту подпрограмму и ввести «правильный» ответ на запрос, я получу контроль. Возможность отдать новую команду. Не «самоуничтожение», а, скажем, «атаковать только неорганику» или, еще лучше, «атаковать только носителей магического маркера Ордена». Я смогу не просто остановить вирус — я смогу его перенацелить.

Однако, чтобы ответить на вопрос, нужно было говорить с системой на одном языке. Я не мог просто «подумать» нужный код. Я должен был его излучить. На той же частоте, с той же сигнатурой. На языке Пустоты.

В тот самый миг, когда эта простая, как удар молотком, мысль оформилась в моей голове, реальный мир с грохотом вернулся.

Золотистый кокон Арины, наш последний рубеж, наш островок безопасности, с сухим треском пошел разломами. Он больше не мерцал — он осыпался, как старая штукатурка. Свет, который она из последних сил удерживала, погас, оставив лишь россыпь гаснущих золотых искорок.

Девчонка рухнула на колени, ее тело обмякло, и она тяжело завалилась на бок, едва успев выставить руку. Из ее горла вырвался не крик, а сдавленный, сиплый хрип.

— Я… больше… не могу…

Щит исчез.

Серый туман, до этого сдерживаемый на расстоянии, будто почувствовал запах крови. С хищным, беззвучным восторгом он хлынул к нам, как волна цунами, готовая поглотить наш крошечный, беззащитный островок. Он был уже в паре метров, и трава у ног Арины начинала седеть и рассыпаться в пыль.

Взгляд метнулся к ее изможденному, почти безжизненному лицу, к Ратмиру, свернувшемуся клубком, к моему мечу, на котором голодно и требовательно пульсировали черные вены.

Выбора не было. От слова совсем.

Мой мысленный голос, лишенный всяких эмоций, прозвучал в голове приказом.

— Искра. Мне нужен полный доступ. Синхронизация с энергией Пустоты. Начать.

Впервые за все время нашего «сотрудничества» она помедлила с ответом. А когда заговорила, ее синтетический голос был похож не на отчет, а на системное предупреждение с десятком красных восклицательных знаков, вспыхнувших перед моими глазами.

— Внимание. Активация прямого интерфейса с энергией типа «Пустота» несет необратимые последствия. Риск каскадного системного сбоя вашей биологической матрицы и полной деструкции личности — максимальный. Вы уверены, что хотите продолжить?

Перед глазами — серая пелена, уже касающаяся сапога Арины, ее лицо, искаженное немым ужасом, ее рука, все еще пытающаяся соткать хотя бы искорку света.

И, не колебляясь ни секунды, я отдал последнюю, самую страшную команду в своей жизни.

— Подтверждаю.

Глава 17

— Подтверждаю.

Это слово я не сказал — я его подумал. Однако в моей голове оно прозвучало, как удар молота по наковальне, как щелчок тумблера, который уже никогда не вернуть в прежнее положение. В тот же миг все мои ментальные барьеры, все попытки контролировать эту новую, чужеродную дрянь, вся человеческая логика, которой я так гордился, — всё рухнуло, как плотина под напором цунами.

И меня затопило.

Мир не поплыл, не исказился. Он, чтоб его, посыпался. С треском, как битое стекло. Исчезли цвета, пропали формы. Вместо напыщенных рож перепуганных лордов — сотня дрожащих тепловых сигнатур. Вместо паники и криков — хаотичные пики на мысленном графике адреналина. Весь этот зал, полный живых, дышащих людей, превратился для меня в одну большую, черно-белую, омерзительно четкую диаграмму. Набор данных. И я был ее главным аналитиком.

— Ой, мамочки, что-то мне нехорошо… — пискнула у меня в голове Искра, и ее голос, до этого бывший голосом любопытной девчонки, вдруг заикнулся, пошел помехами, как на старой радиостанции. — Си-си-системная… ошибка… Интеграция… Заверше…