— Анализ психоэмоционального состояния группы. Уровень кортизола повышен. Зафиксирована реакция «бей или беги», но в данном случае это скорее «сиди и бойся». Неэффективно. Почему они просто не выполняют приказы? Это же логично, — с бесстрастием машины прокомментировала Искра.

— Потому что у них, в отличие от тебя, подруга, есть инстинкт самосохранения, — мысленно буркнул я.

Не теряя времени на реверансы, Легат с места в карьер объявил о нашем новом плане — немедленной атаке на базу Ордена. И тут плотину прорвало.

Первым вскочил барон Кривозубов. Его лицо, похожее на плохо выделанную свиную кожу, пошло багровыми пятнами.

— В атаку?! — взревел он, ударив кулаком по столу так, что подпрыгнули кубки. — Мы только что отбились от армии Инквизитора! Наши люди измотаны! А ты, — он ткнул в меня толстым, как сарделька, пальцем, — предлагаешь нам лезть в очередную мясорубку?! Я присягал на верность спасителю, а не… не этому!

Он не договорил, но все поняли: не аватару Хаоса, не чудовищу. Его поддержали другие. Зал загудел растревоженным ульем, захлебываясь криками: «Отступить!», «Укрепить оборону!», «Ждать помощи от Императора!». Самоубийственная авантюра во главе со мной их не прельщала. Страх передо мной оказался сильнее страха перед Орденом. Логика простая, как три копейки: Орден где-то там, далеко, а я — вот он, стою и холод излучаю. Мой хваленый Северный Союз, не успев толком родиться, трещал по швам.

В этот момент из угла медленно поднялась Арина. Не произнося пламенных речей, она просто подошла к столу и посмотрела на Кривозубова.

— Барон, — ее голос, тихий и почти безжизненный, прозвучал в наступившей тишине оглушительно. — Сколько ваших людей погибло от «Серой Хвори» в этом зале? А сколько от мечей Инквизиции? И кто остановил и то, и другое?

Кривозубов поперхнулся, не найдя ответа.

— Он чудовище, я знаю, — продолжила Арина, и ее холодный, оценивающий взгляд скользнул по мне. — Но он — наше чудовище. И сейчас это единственное, что стоит между нами и Орденом. Откажетесь от него — и когда они придут в следующий раз, вас некому будет спасать. Потому что и его, и меня убьют первыми.

Ее оружием были не эмоции, а холодная, безжалостная логика, подействовавшая на этих прагматичных феодалов куда лучше любых призывов к чести. Она не просила их поверить мне — она предлагала им сделать ставку на единственную выигрышную, хоть и пугающую, карту.

Зал замолчал, переваривая ее слова. И тогда вперед вышел Ратмир. Он смотрел не на Арину, а на меня. В его глазах больше не было борьбы — лишь тяжелый, взвешенный выбор профессионала.

— Его методы чудовищны, — прохрипел он, обращаясь не ко мне, а к лордам. — Но его тактика работает. Мы взяли Торнхольд. Мы отбили осаду, потеряв вдесятеро меньше людей, чем должны были. Я не доверяю ему. Я боюсь его. Но как солдат я доверяю результату. А результат сейчас стоит перед вами.

Он сделал паузу, обводя всех тяжелым взглядом.

— Я не прошу вас любить его. Я прошу вас использовать его. Как оружие. Потому что другого у нас нет. Моя клятва дана. Я и мои люди, — он кивнул своим верзилам, которые, хоть и напряженно, но согласно качнули головами, — идем с бароном Рокотовым.

Основанные не на эмоциях, а на холодной военной целесообразности, слова самого уважаемого воеводы на Севере прозвучали не как призыв к вере, а как приказ к действию. Лорды заткнулись. Не из храбрости, а от простого понимания, что выбор уже сделан за них. Против логики Арины и авторитета Ратмира аргументов не нашлось. Так мой союз уцелел — не на страхе или уважении, а на циничном, безжалостном расчете и отчаянной надежде, что ручное чудовище не сожрет своих хозяев раньше, чем врагов.

Заручившись их хрупким согласием, я не терял ни секунды. Пока они переваривали новую реальность, в которой им придется маршировать под командованием чудовища, угол зала уже превратился в мой личный штаб. Предоставленные Легатом карты легли на стол рядом с моим трофейным гроссбухом. Все. Прелюдия окончена, начинается работа.

Никакого «мозгового штурма» не вышло. Началась грызня. Прямолинейный, как рельса, Ратмир предлагал силовой прорыв; Легат через своего представителя настаивал на долгой осаде и блокировании ради минимизации рисков. Лорды же мычали что-то невразумительное, желая одновременно и победы, и сохранности своих драгоценных задниц. Прослушав этот балаган с полчаса, я просто стукнул кулаком по столу.

— Хватит, — мой холодный голос заставил их умолкнуть. — Ваш лобовой штурм захлебнется, не начавшись. Ваша осада, легат, даст Ордену время перебросить подкрепления и вывезти все ценное. Мы действуем по-другому.

Мой план был дерзким и отдавал чистым безумием, ломая их привычную логику.

— Ратмир, твоя задача — не просто отвлекающий маневр. Ты создаешь «ложного меня». Возьмешь пару магов Легата, они будут имитировать вспышки моей силы у западного перевала. Пусть вся их кодла ринется туда ловить призрака. Силы Легата — не просто блокируют выход. Они минируют его, создавая зону гарантированного уничтожения для любой группы, которая попытается прорваться. А мы…

Поздно вечером, когда все наконец разошлись, матерясь вполголоса, но приняв мой план как единственно возможный, она сама нашла меня в библиотеке. Арина. Не садясь, она подошла к столу и уперлась в него руками, глядя на меня в упор.

— Ты используешь их как пушечное мясо, — в ее голосе не было вопроса, лишь утверждение. — Отвлекающий маневр Ратмира — это самоубийственная миссия.

— Это война, — отрезал я, не отрываясь от книги. — В ней есть допустимые потери. Его отряд отвлечет на себя основные силы. Шансы на успех нашей группы возрастут. Расчет верен.