Наконец на выходе из туннеля показалось позднее солнце размером с монету. Оно вывело женщину на поверхность, где плющ погребал под собой исцарапанные стены карьера, а тяжелые цветы буддлеи кивали, расцвечивая зелень фиолетовым. Джесс упала и лежала, пока солнце не село и мир над землей не стал таким же темным, как мир под ней.

Когда она вернулась на ферму, Тони спросил, где девчонка: первым делом ее мужчина подумал о любовнице-простушке Мэдди, которую Джесс оставила под землей вместе с обезумевшим стадом. Красный народец загнал зверей навстречу своим богам в яму с костями – Джесс поняла это инстинктивно. Окружив стадо, красные люди гнали копытных внутрь, а потом бросались в бег, чтобы тоже не стать единым целым с карьером.

Там, откуда убежали Джесс и красные люди, все показывало серебристой луне свое дьявольское лицо.

Девчонка Мэдди осталась там, среди прямоходящих белых сук. Наверное, они все еще прижимали ее беременными брюхами с острыми розовыми сосками, продолжая работать мокрыми челюстями. Речь этих белых псов, ходивших прямо, как люди, широко-широко открыла глаза Джесс – она смогла видеть в темноте и далеко назад во времени. Своим хихиканьем эти твари расширили трещину и призвали другую себе подобную – ее Джесс не видела, но слышала, а вот бедняжка Мэдди, возможно, и увидела то, что вышло из расселины.

На ферме Джесс обо всем этом рассказала.

Начался спор о наркотиках и о том, не слишком ли убойным оказался порошок. Менеджер и фотограф спустились под землю, где была Джесс, с фонариками и вернулись с белыми как полотно лицами. Менеджер обблевал все свои габардиновые брюки бутылочно-зеленого цвета.

– Я же говорила, говорила, – восклицала Джесс. – Невероятно!

Но нашли они только мертвую девчонку, Мэдди. Она ползла, пока юное сердечко не перестало биться. Что ползло рядом с ней, известно только Богу, но при виде лица девчонки фотограф сел и до конца вечера молчал, не в силах говорить.

Мэдди Гросс умерла и окоченела с необъяснимой скоростью. Последние мысли девчонки пропитал ужас от увиденного – он стоял в ее глазах и застыл на лице, как маска. Все гости, кроме Эйда, – который любил Джесс – покинули ферму.

Тони и Эйд спустились туда вместе. Эйд играл в группе дольше всех остальных, и Тони думал, что ему можно доверять. Они вытащили труп девчонки в тележке, привезенной Эйдом из старого сарая, и, точно школьники, что-то стащившие, бросили главную улику на краю фермы. Всю ночь потом эти двое провели за разговорами и выпивкой, придумывая объяснение на будущее.

Тем же летом Джесс нашла маски.

Деревья, под которыми Хелен осторожно продвигалась через лес, заканчивались у деревянной ограды. Внутри ограды находился клочок мягкой почвы, а за ним – черный сарай без дверей.

В огороженном прямоугольнике красной жижи лежали на боку трое копытных животных – полностью неподвижные, за исключением редкого усталого взмаха одного черного хвоста.

Вдруг поднялась лошадиная голова – уши опущены, в глазах невыносимая боль, в гриве запутались комки земли. «Пони».

Три черных пони – два нормального размера, третий поменьше, наверное, жеребенок. Двое умерли, но в третьем еще теплилась жизнь. Однако, насколько было видно из-за ограды, едва ли какое-либо животное могло пережить увечья, подобные тем, что нанесли едва узнаваемым телам лошадей.

Из некогда округлого живота того пони, что еще шевелился, вывалились красные и лиловые кишки, резиново-влажные, еще горячие; рядом с ними в грязи валялся мешок из кожи цвета баклажана. У второго взрослого пони отсутствовал кусок горла – в нижней части шеи красной лентой зияла рана.

Ноги Хелен подогнулись, и она оперлась на верхний прут ограды. Существо, это сделавшее, возможно, еще поблизости. Ей неожиданно захотелось запереться в полицейской машине за воротами, но разве ветровое стекло защитит от твари, настолько стремительно уничтожившей этих животных? Судя по их ранам, убийца обладал немалой скоростью и силой. Какой же огромной должна быть пасть, чтобы вырвать такой кусок из горла пони?

Хелен всмотрелась в разваливающийся деревянный сарай за загоном – внутри ничего не двигалось, но ей удалось разглядеть безжизненные тела по крайней мере трех собак: их будто раздавили, втоптали в землю. «Кент?»

Те самые звери, что издавали ужасный хохот, рык и визг во время кровавой грызни, зарезали пони и собак. И на этой мерзкой ферме были люди – где они сейчас? И где двое полицейских, приехавших сюда с Хелен?

По деревьям пробежала волна синего света, и вторая полицейская машина-универсал с визгом проехала к загону.

Держась за ограду обеими руками, так как от ног отхлынула вся кровь, Хелен пошла ближе к дороге. Ее позвоночник напрягся в предчувствии, что сейчас из мрачных глубин сарая выбежит ужасное чудовище. Этого не произошло, но тут Хелен поняла, что у третьего, самого маленького пони, оторвали голову, и она лежит рядом с телом черным лохматым грузом, красным в том месте, где голову отделили от шеи. Животное оскалило зубы в момент гибели.