– Здесь все про него слышали.

«Как все обожали ее мужчину – Тони, павшую звезду, купившую заброшенную ферму на перекрестке».

– Но под землей, сынок…

«Там, под землей, красота Мэдди не имела значения – важна была только ее беспомощность».

– Не просто наше прошлое – мы узрели нечто бесконечно более великое.

– И увидим гораздо больше, матушка. Вместе. Не здесь – здесь все кончено. Но мы выживем, подобно красноте. Как и всегда.

– «Как далеко ты готова зайти?» – спросила я ее. Как там ее звали?

«Тогда, сорок лет назад, темнеющее сумеречное небо сурово, зловеще нависало над ними, но девчонка по имени Мэдди Гросс все равно пошла за Джесс под землю через старую дверь в карьере. На ней были красные ботинки с толстыми квадратными каблуками и особенный замшевый жакет, принадлежавший ей, Джесс, женщине Тони, – той самой, которую Мэдди предала в ее же доме и там же нашла ее жакет.

Джесс выбрала этот фиолетовый жакет со стразами в Копенгагене, когда встречалась с Таллом. Там, под землей, Джесс не знала, как поднять с девчонкой этот вопрос: соперница пустила корни глубоко, стала дорога Тони. Джесс просто хотела напугать ее где-нибудь, где было темно, – да, в темноте. И все – она только хотела ее напугать».

– Это оказалось вне моей власти, сынок. Краснота пришла и наполнила собой воздух.

– Да, матушка. И нельзя заставлять ее ждать теперь – она на пороге.

«В тот день, сорок лет назад, никто не катил ее старые кости по неровному асфальту в уродливой коляске, будто младенца. Ее сына даже не зачали еще».

– Мы с той милашкой бежали по лугу к карьеру, точно нимфы. Какие у нас были длинные черные волосы, сынок.

«Этот день, сорок лет назад, близился к вечеру, и к тому моменту никто на ферме не спал уже три дня. Все забежали внутрь, прячась от дождя, и легли на полу и диванах. Вполне обычное дело, но, когда все произошло – когда девчонка в красных ботинках пропала под землей, – все остальные спали или были под кайфом.

Кто-то с лейбла звукозаписи принес в те выходные кокаин – на самом-то деле он хотел поговорить про новый альбом. Фотограф Терри тоже приехал из Кенсингтона и принес на плече сумку с марихуаной. Иногда Джесс вспоминала ту старую компанию».

– Тогда менеджером твоего отца был Брайн, сынок. Он оставил свой «Роллс-Ройс» на какой-то дороге за километры от нашей фермы, потому что машина застряла, и пришел пешком с бутылкой вина в каждой руке, а на пальце принес пакет из «Хэрродз» – в нем были таблетки. Его машина стояла там целую неделю, пока ее не отбуксировал сюда настоящий фермер.

– Да, матушка.

– У меня под землей был фонарик, а у бедной Мэдди – нет.

«Именно луч в руке Джесс нашел изображения внутри пещеры – такие пугающие и в то же время уверенно и элегантно вписанные в камень. Джесс не могла забыть эти древние, инфернально прекрасные произведения».

– Карта. Гобелен. История. Я поняла это только позже.

– И как же прекрасно ты ее прочитала, матушка.

«Искусство, одновременно абстрактное и подражающее жизни, использовавшее линии, выведенные природой в камне за тысячелетия, и дополняющее их собой, поразило ее. Под рукой художника одно становилось другим… Разве не в этом заключалась природа этой земли, которую Джесс познала ближе всех, – не в преображении?»

– Она смотрела на нас, сын. До сих пор от этого дух захватывает.

«Впадина в камне, обведенная человеком, образовала огромное звериное око, искусно изображенное охрой, толченой костью и углем и вечно смотревшее на жителей зала. Как давно открылся этот глаз, она и догадаться не могла; но, когда Джесс и Мэдди упали в хранилище через отверстие, око пристально наблюдало за ним.

То была первая найденная Джесс большая палата, но далеко не последняя».

Теперь куда более старшая версия молодой Джесс весело смеялась в коляске:

– Той девчонке… Мэдди Гросс тогда стало не до смеха!

– Не сомневаюсь. Мы немало кого отучили смеяться, верно, мама?

«Голос Мэдди так быстро изменился – чистая тьма вмиг убивала веселье, неожиданный холод пробрался в самые их души. Эти женщины были врагами, соперницами, но стоило им с Мэдди там оказаться, как они немедленно прижались друг к другу, а вид жуткой живописи на скалах тут же развеял и усталость, и опьянение, и похмелье, длившееся уже несколько дней. Вечеринка у них на ферме удалась на славу – начало никто не помнил, конец терялся вдалеке».

– С твоим отцом, сынок, нелегко было жить… Я и раньше бывала внизу – убегала от него. Внутрь, через расщелину, но так глубоко – никогда».

«В тот раз мы с глупой Мэдди зашли гораздо дальше и глубже. Мэдди в красных ботинках и драгоценном жакете Джесс; хорошенькая дурочка, которую лапал ее мужчина».

– Она не была невинной!

– Они все не невинны, матушка, – усмехнулся Финн.

«Может быть, Тони богат» – вот что определенно думала девчонка. Любознательный умишко, но крошечный и тупой. С другой стороны, откуда людям было знать, что у него не осталось денег? Ферма стоила гроши.