— Ваша честь, я категорически не могу согласиться с попыткой защиты снять с обвиняемого статью об умышленном причинении тяжкого вреда! — резко заявил прокурор. — Мы имеем дело с тренированным человеком! С человеком, который умышленно наносил удары с явным намерением причинить серьёзный вред. И медицинские заключения подтверждают именно умысел…

— Как и то, что мой клиент был ранен ножом во время самообороны, — парировал я.

— Чушь. Ножа нигде найдено не было, — тут же отмахнулся Лебедь от моих слов и быстро вернулся к судье. — Ваша честь, попытка защиты преподнести это нападение как «легкую самооборону» — откровенный фарс и попытка уйти от ответственности! Исключение этой статьи ослабит наказание и пошлёт неверный сигнал обществу. Я прошу… нет, я настоятельно требую, чтобы суд отверг подобные попытки и способствовал обеспечению справедливости для потерпевших!

— Какая поразительная избирательность, — усмехнулся я. — Обвинение пытается выдать законную самооборону за «умышленное причинение»! Теперь что? Чтобы защитить себя, надо сначала получить разрешение у тех, кто на тебя нападает? Или защита своей жизни и здоровья уже не является правом граждан в империи?

— Не несите чушь, — огрызнулся прокурор. — Вы не хуже меня понимаете, что такой прекрасно тренированный человек, как ваш клиент, мог спокойно защитить себя и без применения такого вреда!

— Саша, дай мне сказать, — шепнул мне Руслан. — Я могу объяснить…

— Не лезь, Рус, — резко, но негромко произнес я. — Я сам разберусь.

— … нет! Он целенаправленно продолжал избивать потерпевших, — продолжил прокурор, и сидящий за его спиной Калинский согласно кивал, будто это могло придать дополнительного веса словам обвинителя. — Обвиняемый делал это с умыслом! Намеренно!

Ну что же. Они будут давить это до последнего. Отлично. Давай, господин обвинитель. Вперед. Сделай это.

— То есть вы хотите сказать, что попытка моего клиента защитить себя являлась ничем иным, как злым умыслом, с которым он причинил вред нападавшим? — спокойно, даже немного подобострастно уточнил я.

— Именно! — рявкнул Лебедь с такой гордостью в голосе, будто от его слов сейчас зависела судьба всей империи. — Именно об этом я и говорю! Как уже не раз было указано, обвиняемый — тренированный человек! Он обладает специфическими навыками и умениями. Это может… нет! Это, вне всякого сомнения, должно накладывать на него ответственность за собственные действия!

Так, похоже, Калинский понял, куда я веду. Напряженное недоумение на его лице хорошо об этом говорило. Скорее всего, он ловушку ещё не заметил, но надо бы поторопиться.

— То есть по-вашему, он должен был действовать иначе? — спросил я, добавив в голос немного искренней растерянности. — Обороняясь, он не должен был использовать все доступные ему средства для своей защиты? Так, что ли?

Чуть-чуть сарказма, как приманка на крючке. Так и манит, будто упрашивая: «Съешь меня».

И теперь, похоже, я знаю, почему он так долго занимался ерундой, не поднимаясь к важным делам. Потому что он проглотил и крючок, и поплавок, и всю чертову удочку целиком!

— Именно! — воскликнул прокурор. — Именно об этом я и говорю! Ваша честь, защитник обвиняемого сам только что это сказал, что свидетельствует о том, что даже он это понимает!

О! А до Калинского наконец дошло. Я заметил, как расширились его глаза, когда тот наконец сообразил, куда именно я затащил его «напарника» и что именно он сейчас скажет. Даже вскочил со стула, чтобы влезть в разговор и прервать Лебедя, но он опоздал всего на пару секунд.

— Ваша честь, защищаясь, Руслан Терехов намеренно превысил все возможные нормы самообороны! Чтобы сделать этот вывод, достаточно лишь посмотреть на медицинские журналы пострадавших!

— Погодите. — Я нахмурился и с удивлением посмотрел на прокурора, стараясь не повернуть голову в сторону кислой рожи Калинского. — Вы сейчас признали, что Руслан Терехов защищался?

— Что? — Лебедь растерянно моргнул и уставился на меня. — Нет, я этого не говорил…

— Ну как же, — посетовал я. — Вы только что заявили, что мой клиент защищался и в процессе этой защиты умышленно нанёс нападающим травмы. Вы сами это сказали.

— Нет, я не это имел в виду, — вспыхнул обвинитель. — Я хотел сказать…

— Ваша честь, — перебил я его и повернулся к судье. — У вас ведь ведётся протокол данного заседания?

— Ведётся, — спокойно кивнул судья. — Но я и без обращения к протоколу могу подтвердить, что ваш оппонент сказал именно это.

Ну, у него имелись варианты попытаться нивелировать свои слова. И будь я проклят, если он ими не воспользуется. Конечно же, он ими воспользовался.

— Ваша честь, я оговорился! — тут же заявил Лебедь, явно намереваясь исправить допущенную самим же оплошность. — Это не более, чем обычная ошибка в речи…