— Все будет хорошо, я не оставлю вас. У вас глаза отца, храбрые. А вам, сударыня, — он строго поглядел на Элен, — покинуть бы земли Невских, да поскорее, пока не сдал вас властям!

— Будьте вы все прокляты! — сквозь зубы плюнула Элен и, неуклюже переступая через сугробы, направилась прочь.

— Благодарю, — прошептала Анна Димитриевна, не в силах оторвать взгляда от спасителя. По виду он не напоминал помещика, скорее был обычным штатским человеком, городским.

— Вы всегда носите при себе оружие? — тихо поинтересовалась Анна. Спаситель иронично усмехнулся.

— В такие дальние места тяжко было бы ехать без пистолета. Разбойники, говорят, здесь хорошенько промышляют. Хвала Господу, эта сударыня не успела сотворить то, что намеревалась.

— Да… Вы вовремя здесь оказались…

— Разбойники, душевнобольные или нечистая сила, господи, не знаешь, что хуже! — попробовал пошутить Соколов.

— С бандитами не сталкивалась, зато с нечистой силой, — тут Невская обвела печальным взором присутствующих на кладбище, — столкнулись все.

Михаил с позволения девушки прижал ее к себе, укутывая шинелью.

— Христос рождается, и нечисть вся в землю уходит, — произнес он будто заклинание. А затем с горечью посмотрел на Анну и тепло улыбнулся ей: — С Рождеством вас, Анна Димитриевна…

Михаил Соколов, прибывший из Петербурга и спасший Анну от смерти, теперь жил с ней, уже законной супругой, в столице. Венчались они тихо и особо старались не вспоминать страшные зимние дни.

Год спустя у Аннушки родились близнецы. Род Невских продолжался. Димитрий был бы очень этому рад, Анна в том не сомневалась. До сих пор Анна не могла поверить, что высшие силы не только сохранили жизнь ей и ее племянникам, но и даровали верного, любящего супруга. В Санкт-Петербурге время мчалось с бешеной скоростью. С недавних пор Михаил готовился поступать на службу и потому весь досуг посвящал жене.

— Скоро состоится императорский бал, — сообщил он. — Мы приглашены. И вся твоя семья.

— Ох, наконец я увижусь с племянниками. Андрюша и Машенька поди подросли…

— Конечно увидишься, душа моя. А знаешь ли, дорогая, кто еще, говорят, будет на балу?

Анна с любопытством всмотрелась в лицо супруга.

— Да неужели сам?..

— Верно, мы сможем пообщаться с Александром Сергеевичем, с этим царскосельским стихоплетом!

В его голосе прозвучала тонкая ирония. Тем не менее, поддерживавший увлечения супруги, Михаил начал читать стихотворение, через каждую строку нежно целуя Анну в щеки, губы и шею:

Едва прозвучало последнее слово, как с первого этажа раздался стук.

— Господь милостивый, мы кого-то ждем? — улыбнулся Михаил, нехотя отрываясь от поцелуев.

Он собрался было пойти посмотреть на незваного гостя, но Анна его опередила, решив, что попросту Чернышевы приехали раньше, чем обещали.

— Я сама, Миша, встречу, сама…

Странное предчувствие встревожило Аннушке сердце, когда она спустилась вниз. Слуги будто пропали из дома, и никто не открыл двери. Анна сама их распахнула.

На крыльце у парадной стояло нечто тяжелое, накрытое белой простыней. На ступени лестницы лежал конверт. Развернув его трясущимися руками, Анна прочла единственную фразу, красивым почерком выведенную на листе: «Avec amour de Paris!» [5]

Бес дернул снять с непонятного подарка покрывало. Под ним оказалась статуя ангела. Печальными глазами на Анну смотрело изваяние, и странная улыбка кривила его каменные губы…

Генри Блейк стоял перед огромными коваными воротами, взирая на них снизу вверх. По облупившимся, но все еще изящным прутьям расползался дикий вьюнок, полностью закрывая поместье Стэнхоуп от любопытных глаз.

Суеверные до мозга костей жители крохотного городка Уитфилд побаивались этого места и лишний раз обходили его стороной. Поговаривали, в доме водились призраки, и скоропостижные похороны проживающих были не редкостью. Однако новоприбывшему гостю об этом ничего не было известно.

Прежде чем войти, мужчина пригладил непослушные темные волосы и со вздохом посмотрел на заляпанные грязью мыски туфель. Тяжелая створка нехотя поддалась, оглушительно скрипя и лязгая, словно не желая впускать чужака в свои владения.