Ровно три дня назад Генри пришло письмо с весьма заманчивым предложением. К нему обратилась овдовевшая владелица старого поместья с просьбой написать картину. И, о чудо, даже прислала задаток, чтобы уж наверняка уговорить мужчину. Генри Блейк был самым обычным художником, можно даже сказать заурядным, и такое щедрое предложение получил впервые, поэтому был несказанно этому рад.

Добираться Генри пришлось на поезде и почтовом кебе. Дорога измотала его, но остро нуждавшийся в деньгах мужчина согласился отправиться в такую глушь только по одной причине: он лелеял мечту открыть свою художественную мастерскую. И вдруг такой шанс! Который он всенепременно не желал упускать.

Сдерживая беспокойство, Генри шагал по видавшей виды подъездной дорожке прямиком к главной лестнице. Старинный и некогда величественный дом представлял собой печальное зрелище: темная каменная облицовка выцвела, черепица потрескалась и местами отсутствовала, а арочные окна и витражи затянулись вековой пылью и паутиной.

Острые шпили башен пронзали хмурое небо. Особняк выглядел нелюдимо, как ощетинившийся старый зверь. Даже не верилось, что здесь вообще живут люди.

С крыши двухэтажного особняка на него взирали жуткие твари — гаргульи, некогда охранявшие покой хозяев, а ныне растерявшие весь свой устрашающий вид. Заброшенный сад с фонтаном навевал уныние. Бесспорно, когда-то это поместье было роскошным, но, увы, сейчас оно доживало последние дни.

Холодный ветер завертел сухие листья у ног мужчины, а затем взмыл, бросив их в лицо незваному гостю. Свинцовые тучи сгущались, предрекая ливень, — август в этом году выдался на редкость паршивым.

Поднявшись по вытертым каменным ступеням, Генри замер у входа. Как и ворота, дверной молоток выглядел жалко. Казалось, он рассыплется в руках лишь от одного прикосновения. Генри постучал, слушая гул, эхом раздавшийся в пустом доме. Недовольно каркнув, с ветки ближайшего дерева вспорхнула ворона. Своим присутствием Генри потревожил привычную жизнь этого захудалого места.

Несколько минут прошли в томящей тишине, пока с той стороны не послышались шаги. Дверь со скрипом распахнулась, обдавая мужчину плесневелым душком и старостью. Генри невольно поморщился. Почти все особняки прошлых столетий пропитаны этим удручающим запахом. На пороге стояла седовласая женщина в простой форме прислуги. Она поджала губы и колко оглядела гостя с ног до головы.

— Здравст… — начал было Генри, но его бесцеремонно перебили.

— Мистер Блейк. — Эта фраза была скорее утверждением, чем вопросом. — Мы вас ждали, проходите.

Генри сделал нерешительный шаг вглубь темного дома. Тяжелая дверь за его спиной с силой захлопнулась, заставляя вздрогнуть всем худосочным телом. Появилось странное предчувствие, что пути назад уже не было.

— Госпожа Монтгомери ждет вас в гостиной, — снова приказным тоном произнесла женщина и направилась по коридору, вынуждая Генри последовать за ней.

Внутри Стэнхоуп был так же плох, как и снаружи, отчего настроение Генри стремительно портилось, стоило его взгляду зацепиться за очередное пятно плесени на потолке или трещину в стене. Сможет ли хозяйка заплатить обещанную сумму за работу, если она не в состоянии содержать собственное жилье?

Распахнув тяжелую дверь, прислуга ждала, когда Генри войдет в гостиную. Здесь было ощутимо светлее, чем в остальном доме, и даже по-своему уютно. Неяркие лампы освещали комнату, разгоняя мрак и уныние, заставляя его прятаться в плесневелых углах.

У окна, в побитом молью кресле, сгорбившись, сидела старуха. Сквозь остатки тонких седых волос просвечивал череп. Кожа на лице висела, как у бассет-хаунда. Старуха повернулась, и Генри отметил еще большее сходство с этой породой собак: глаза у женщины были красные, с вывернутыми веками и очень уставшие.

— Садитесь, — прошамкала она беззубым ртом и махнула рукой на соседнее кресло.

— Меня зовут Генри Блейк…

Но его речь снова бесцеремонно оборвали:

— Я знаю, кто вы, мистер Блейк.

Женщина прищурилась, вглядываясь в гостя.

— Отбросим любезности, давайте к делу. Мне осталось совсем недолго, и все, чего я хочу, — чтобы моя семья снова собралась вместе, пусть только и на картине. Для этого вы здесь. Оживите их, Генри, для меня. Прошу.

Мужчина хотел было удивиться, но на самом деле слышал такую просьбу не в первый раз. Новомодные фотографические карточки запечатлевали только то, что реально существовало. Но порой людям нужно было нечто большее: собрать всех родных, увидеть их счастливые и молодые лица. Залечить душевные раны и спокойно уйти на небеса.

— Как скажете, миссис Монтгомери, я приложу все усилия, — заверил ее Генри и слегка поклонился старой аристократке. — Мне потребуется все, что у вас есть: другие портреты и рисунки. Ну и конечно, ваша память. Опишите мне своих близких, будьте добры.

Но старуха уже отрешенно смотрела куда-то в окно. Ее взгляд мечтательно блуждал, а на бесцветных губах расползлась улыбка. Вдруг безмятежность резко сменилась растерянностью и паникой.

— Кто вы?! — закричала старуха, пытаясь подняться, и тут же обессиленно рухнула обратно в кресло. — Что вы здесь делаете?!