Фабрициус появился вскоре. Без своей чёрной мантии и шапочки он выглядел ещё более несуразно: высокий, худощавый, сутулый, с широкими плечами и сильными длинными руками, торчавшими из закатанных до локтя рукавов холщовой блузы. На нём был такой же светлый фартук, правда, покрытый тёмными пятнами крови. Однако, его это совсем не смущало. Вытирая руки чистым полотенцем, он почтительно поклонился гостю и направился к своему столу. Его обтянутый пергаментной кожей череп, едва прикрытый редкими волосами, блеснул в свете лампы, когда он сел в кресло и внимательно посмотрел на Марка.

— Вам не стоило беспокоиться, добираясь сюда так поздно, ваше сиятельство, — с лёгкой укоризной произнёс он. — Нужно было прислать ко мне посыльного, и я бы немедленно явился к вам сам.

— Не сомневаюсь, что так бы оно и было, друг мой, — улыбнулся тот. — Но мне не мешало прогуляться после дня, проведённого за письменным столом, а заодно подышать свежим воздухом перед сном. К тому же мне не хотелось надолго отрывать тебя от твоих важных дел.

— Не думаю, что мои дела важнее ваших, господин граф. Так что с вами случилось? Вы больны или ранены?

— Пока нет, — ответил Марк. — Но я хочу посоветоваться с тобой и попросить об услуге.

— Я сделаю всё, что смогу, — кивнул лекарь.

— Знаешь ли ты о яде, который называют Кровь чёрной розы?

— Я знаю о нём ровно столько, сколько нужно, чтоб оказать помощь отравленному им человеку.

— Так значит, отравленному можно помочь? — оживился Марк.

— Только в том случае, если точно известно, что он отравлен именно этим ядом, — ответил Фабрициус. — Я сталкивался с ним на войне, когда некоторые воины смазывали этим ядом клинки и наконечники стрел. Даже небольшая рана, причинённая таким оружием, может привести к смерти. Вся сложность состоит в том, что противоядие нужно ввести в течение часа после отравления, но первые симптомы наступают через пять-шесть часов. Когда это случится, сделать уже ничего нельзя. Вы понимаете меня, ваше сиятельство? Человек получает рану, и у него есть только час на спасение, но зачастую он ещё не знает, что отравлен. Потом начинается жар, лихорадка, учащённое дыхание, отёк гортани и лёгких. Через короткие сутки наступает смерть.

— А нельзя ввести противоядие на всякий случай, не имея уверенности в отравлении? — уточнил Марк.

— Увы! — воскликнул лекарь. — И это вторая сложность. Дело в том, что в качестве противоядия выступает другой яд, который в противоположность первому называют Слеза белой розы. Он вызывает озноб, онемение конечностей и, как результат, паралич сердца, тоже в течение коротких суток. Таким образом, если человек отравлен Кровью чёрной розы, его можно спасти, введя Слезу белой розы. Дозу противоядия подобрать очень сложно, но я научился это делать, оценивая размер и глубину раны, из чего можно сделать вывод о количестве яда, попавшего в тело.

— Но если человек не отравлен, то противоядие его убьёт? — нахмурился Марк.

— Совершенно верно! То есть нужно точно знать, что на оружии, которым нанесена рана, был яд! Симптомы появятся, когда предпринимать что-то будет уже поздно.

— А если располагать этим оружием, можно ли установить, что на клинке был яд?

— Можно, но на это понадобится куда больше часа.

Марк задумался, глядя на огонёк свечи, стоявшей в витом подсвечнике на столе.

— Дело вот в чём, — после некоторого молчания произнёс он, — я принял вызов на дуэль от Жеральдины де Ренси. Она уже предприняла две попытки отравить меня перед поединком, но мне удалось пресечь их. Мне совершенно точно известно, что в подобных случаях она наносит на свой клинок Кровь чёрной розы. Именно так она убила двух своих соперников. Этот яд мы обнаружили в её доме, а вчера один из её подручных получил ещё одну склянку. Из этого я делаю вывод, что, отправляясь на поединок со мной, она может нанести на свой меч этот яд. Потому я прошу тебя быть на месте дуэли и, если ей удастся ранить меня, немедленно применить противоядие.

— Вы точно уверены, что на её клинке будет этот яд? — встревожился Фабрициус. — Потому что, если он будет чист, вы можете умереть от противоядия.

— У неё не будет другого способа победить меня, а проигрывать она не умеет. Я уверен в этом и принимаю всю ответственность на себя.

— Хорошо, — после некоторого колебания согласился Фабрициус. — Я сделаю это.

— Сможешь ли ты затем подтвердить, что она пыталась меня отравить Кровью чёрной розы?

— Если вы передадите мне её клинок, я постараюсь обнаружить на нём следы яда, — кивнул лекарь. — Но даже тот факт, что вы останетесь живы после применения Слезы белой розы, можно будет расценивать как подтверждение отравления. Помнится, при короле Эдмоне мой учитель, знаменитый Адельхельм Реймский приводил подобный довод в королевском суде, куда был вызван в качестве свидетеля обвинения против некой дамы, пытавшейся отравить своего мужа. Тогда применение в качестве противоядия другого яда спасло жертве жизнь, и судья счёл это доказательство убедительным.

— Что ж, — Марк поднялся, — я прошу тебя быть на площади Трёх львов утром в день святой Аделаиды. И до этого момента никому не рассказывай о нашем разговоре. Я не хочу никого тревожить возможными последствиями этого поединка. И сам не беспокойся. Я оставлю письмо, в котором укажу, что сам настоял на применении противоядия.

— Я беспокоюсь не за себя, — проворчал лекарь, встав, чтоб проводить его до дверей. — Я тревожусь за вас. И мне, и моим ученикам уже приходилось выхаживать вас после ранений в бою и на турнирах. Я всегда относился к вам с уважением и заботой, как к рыцарю и своему пациенту, потому и не могу не волноваться, думая о нависшей над вами опасности.

— Думай не о том, что на её клинке не будет яда, а о том, что он будет и может убить меня. Ты снова спасёшь мне жизнь.

— Надеюсь так и случится. И всё же, — он пристально взглянул на Марка своими светлыми, немного водянистыми глазами, — примените всё своё мастерство и не дайте этой даме ранить вас!

— Постараюсь, — кивнул тот и вышел.

Марк решительно шёл по тёмным пустым улицам города в окружении своих рыцарей и оруженосцев. Разговор с Фабрициусом наконец пресёк все его сомнения и нерешительность. Теперь он уже был уверен в последующих событиях. Ему были известны методы Жеральдины де Ренси, и ему удалось помешать ей отравить его перед поединком, а также просчитать её следующий шаг, когда она попытается ранить его отравленным клинком. Где-то в глубине его души затаился страх, что она может применить для этого другой яд, или вовсе не станет смазывать им клинок, и его убьёт введённое лекарем противоядие. Но обдумывая всё раз за разом, он понимал, что это маловероятно.