Дождливая погода продолжалась уже вторые сутки. Дождливая погода частенько Рите помогала зарабатывать на жизнь… Именно благодаря дождливой погоде вдохновение избавлялось от дрёмы и сна. Дождь будто маг, волшебник, подпитывал Риту энергией и силой. Капли воды, бьющие по стеклу окна — они как бы вынимают тебя из системы… придают ощущение свободы… избавляют от шаблонности и стереотипного мышления. Может, именно подобные мелочи (как, например, смена погоды) помогают нам познать себя, увидеть, кто мы на самом деле, почувствовать богатство и вселенную внутри себя, в своей душе.

Дождливая погода помогала Рите зарабатывать деньги. Рита могла работать ночи напролет, словно какие-нибудь авторы Золотой литературной эпохи. На самом деле, так, конечно же, неправильно говорить («Золотая литературная эпоха»), но Рите нравится именно это словосочетание… Державин, Крылов, Пушкин, Карамзин. Устаревшие, но бесценные самородки, драгоценные камешки…

Устаревшие, но бесценные…

Классное словосочетание. Не совсем корректное — примерно, как если б кто-то произнес: «ты должен захотеть». При этом как можно «быть должным захотеть»?.. Ты либо хочешь чего-то, либо нет. То же самое и здесь — либо бесценные, либо устаревшие. А «устаревшие, но бесценные» — редкое выражение, означающее какой-нибудь музейный экспонат для маленького количества любителей, отрешённых от основной массы людей, населяющих планету. Хотя… может быть нет ничего сверхъестественного и экстраординарного во фразах типа «устаревший, но бесценный»?

Сигарета…

Затяжка, и лёгкие заполняются ядовитым, но приятным дымом, слегка кружащим сознание.

Рита не часто курила. Могла даже назвать себя некурящей. Наверно именно поэтому при очередной затяжке чувствуется небольшое приятное головокружение и все лишние мысли рассеиваются словно туман. Мысли, что мешают сосредоточиться на творчестве… Не то, чтобы они прямо оставили в покое тебя навсегда после одной выкуренной сигареты и все жизненные проблемы были решены, но всё же быть расслабленной, пытаясь сосредоточиться на творческой деятельности намного лучше, чем пытаться сосредоточиться на творческой деятельности и параллельно бороться с лишними, ненужными мыслями. Многие писатели или композиторы для этого употребляют не просто одну — две сигареты, а… к примеру, выкуривают косячок, засасывают дорожку белого порошка или опрокидывают пару стопок. Потом реально получаются хиты и бестселлеры — такова жизнь. Но есть проблема: можно пристраститься ко всему этому говну (это про косячок, порошок и алкоголь), забыв про своё творчество. Бывали и такие случаи. Рита не собиралась расслабляться таким образом. Ей вполне хватало обычной сигареты. Хотя кто его знает — на следующий день всё могло измениться и мнение по поводу всего этого тоже изменится… Правда, героин Рита пока позволить себе точно не смогла бы — не настолько она хорошо зарабатывала пока. И это даже не вина её лучшего друга — дождя…

Рите часто виделось во сне, что она может летать. Идёт по дороге и вдруг её тянет взлететь; отталкивается ногами от земли и начинает подниматься в небо… У неё нет крыльев, но, тем не менее, она поднимается в небо. Медленно или быстро — всё зависит от её желания взлетать быстро или медленно. Она кружится высоко над землей, над городами, полями, лесами, сёлами, горами, а потом ей хочется опуститься на землю, и она опускается. Люди окружают её, наперебой спрашивают: «Как ты это делаешь? Объясни. Научи. Это чудо?». А она: «Не знаю. Просто это есть. С самого рождения». Они: «Тогда покажи ещё раз». И она вновь отталкивается от земли, без проблем поднимается в небо, слушая доносящиеся снизу восторженные возгласы и аплодисменты. Ощущает себя особенной… Эти сны такие реалистичные, и Рите в них было радостно. Радостно до слёз. Когда она просыпалась, эти приятные, волнующие ощущения продолжали оставаться с нею порою целых несколько дней. Встретившись с Димой и проведя в его доме несколько замечательных часов, Рита испытала нечто подобное… но наяву. Ей было очень хорошо. Хорошо до слёз. Она чувствовала себя особенной, богиней сказки, человеком с волшебными способностями. Даже слышала в тот момент где-то эти восторженные возгласы и аплодисменты ей. Рита хотела всё это описать в своём рассказе, выразить свои ощущения как можно более подлинно. Затем дать прочитать рукопись Диме. Взглянуть в его глаза. Заметить в его теле лёгкую дрожь от её описаний и вновь погрузить его в свои объятия.

Дождик все шёл и шёл, а Рита печатала и печатала текст на ноутбуке, слушая музыку группы «Кар-мэн». Её любимыми композициями были «Париж» и «Лондон, гуд бай!». Рита не знала, как назовёт этот свой рассказ (а может повесть или роман) и не знала, будет ли она его публиковать. Но написать его была огромная потребность. Затем прочитать самой и дать прочитать Диме. Если бы Рита писала ручкой на бумаге и было бы необходимо сжечь рукопись потом, она сожгла бы её, но произвести перед этим её на свет была большая потребность. Для пролога у неё имелось несколько стихотворений. Два из них были уже приведены выше. А вот третье, что Рите нравилось больше:

Дождь дарит свежесть и прохладу. Дождик — словно успокоительное на ночь, приносящее освобождение от душных мыслей, что настойчиво и бесцеремонно заполняют сознание. Саша курил на балконе… Свежий ветерок ласкал кожу. Александр Драговцев задумчиво смотрел в сгущающуюся ночь за стеклом, пытаясь всё разложить по полочкам в своей голове. Хотя что раскладывать? Жизненная ситуация не рисовала ни правых, ни виноватых. Однако на душе всё равно было гадко. Александр смотрел в сгущающуюся ночь. В руке дымилась сигарета. Саша начинал жалеть о том, что он сделал… Точнее он не сделал ничего плохого, но дал своё согласие на то, что теперь терзало его душу…