Леу даже сказала:

— А может, Андрей нам что-нибудь смастерит?

— Ну, если найдем, где купить доски, гвозди, пилу, молоток, лак для дерева… — начал перечислять я.

— Ты ж некромант… — начала Леу — и тут же, осекшись, звонко расхохоталась.

Лиихна тоже хмыкнула, но куда более сдержанно.

— Спасибо за веру в меня! — я прижал руку к сердцу и поклонился девушкам.

— Блин, серьезно! — и моя жена действительно посерьезнела. — Как же ты будешь преподавать?!

— Математика и этикет меня не пугают, — отмахнулся я. — Классное руководство — тоже. По сути самое сложное — основы некромантии. Подготовлю лекции заранее и попрошу Рагну во сне проверить. Мне же все равно читать литературу по ее списку. Вот и буду готовиться.

— Мне нравится твоя уверенность! — воскликнула Леу, действительно с восхищением. — Уж на что я думала, что я авантюристка!

— Просто с тобой мне ничего не страшно! — Я привлек ее к себе.

На самом деле мне действительно было безумно страшно! Я лет тридцать уже не входил в классную комнату с намерением провести урок. Когда-то у меня это очень неплохо получалось, но как-то будет теперь? Удастся ли удержать внимание малышни? Не расколют ли меня как самозванца? Впрочем, если расколют, моя совесть чиста — я пытался отказаться! А у меня даже диплом никто не спросил.

Но в данный момент все эти страхи отодвинулись на задний план, потому что на переднем остался только самый большой и главный страх, ледяной и неизбежный, как лавина, несущаяся на меня с горы.

Страх стать вдовцом в третий раз.

Парой часов назад я вкратце изложил заинтересованному Эйбрахту мою и Ночки историю.

— Удивительно! — воскликнул мастер-артефактор, снова поправляя пенсне. — Жертвенный голем, с которым получилось заключить брак именем богини Любви? Вы ничего не путаете, молодой человек?.. То есть, прошу прощения, мессир Вяз.

— Зовите как хотите, — махнул я рукой. — Нет, не путаю. Это исключено. Она начала меня слушаться и… в общем, я ощущаю, что она моя жена. И сама богиня подтвердила.

— Ну, если сама богиня… — с сомнением произнес Эйбрахт. — Я, конечно, могу попробовать. Хотя мой опыт говорит, что даже после пятидесяти-шестидесяти лет в виде голема от человеческой души уже мало что остается! А вы говорите, двести лет…

— Точно неизвестно, но минимум столько, — кивнул я. — Паладин Света Мишель Аню всегда очень ответственно подходит к сбору материалов, я ему доверяю.

— Все же я бы на вашем месте перепроверил. Какая-то очень маловероятная история. Двести лет назад я не припомню сколько-нибудь стоящей заварушки, которая бы оправдала появление огромного голема в лесах герцогства Рилет! Там вообще относительная глухомань… Но допустим. Я о другом хочу вас предупредить, — тут его тон изменился, стал очень строгим. — Вы же понимаете, что, как только я освобожу душу женщины, которую вы считаете своей женой, она сразу же уйдет на перерождение?

Вот тут меня как обухом по голове ударили. Нет, я этого не понимал! Более того, я думал…

— А если в филактерий?.. — начал я.

— В филактерий нельзя переселить из другого филактерия, — приподнял брови артефактор. — Вы же некромант, сами должны знать. В данном случае тело голема как раз филактерием и выступает, это стык артефакторики и некромантии.

— Да, как-то не подумал… — пробормотал я, вспомнив задним числом, что Рагна тоже об этом говорила.

— Душа уйдет на перерождение, — повторил артефактор. — Возможно, появится призрак, и у вас будет несколько мгновений на то, чтобы попрощаться. Возможно, нет. Даже скорее нет, если жертвенный ритуал был проведен давно и душа успела забыть свой прижизненный облик. Голем после этого станет обычной грудой камня. И в следующий раз вы встретитесь с вашей женой только в конце времен, когда все души соберутся воедино. Вас устраивает такой вариант?

На первом курсе факультета Нежизни оказалось двенадцать ребят. Самому старшему из них исполнилось четырнадцать, самой младшей была моя старая знакомая Аня Монт, в которой я подозревал восьмилетку. Плюс все эти дети происходили из разных социальных слоев и имели разный уровень начальных знаний. Закачаешься.

Впрочем, на первой же планерке — а они тут тоже имелись, назывались «совещанием факультета», и отличались от привычных мне только тем, что проходили не в учительской и не в кабинете завуча, а в отдельном «зале для совещаний» с роскошными люстрами, высокими стрельчатыми окнами и обтянутой сукном мебелью — мне обозначили мою программу-максимум, и она была на удивление скромной.

— Значит, смотрите, чего мы от вас ждем, — сказал мне заместитель декана: сухой, немного сутулый тип с очень загорелым и каким-то слегка изможденным лицом, будто он все время на лечебном голодании. Таким тощим мужикам положено природой быть высокими, как каланчи, но он отличался скромным ростом — больше чем на голову меня ниже! Звали его мессир Антонио Вилья. — Мы ждем, что естественная убыль учеников к концу первого года обучения не превысит одного-двух студентов. Для этого вам не возбраняется посещать их сны, проверяя их психологическое состояние, а в случае необходимости даже перехватывать контроль над нервной системой. Но все такие случаи просьба протоколировать, чтобы мы потом могли аргументированно отвечать опекунам детей или им самим по достижению возраста совершеннолетия, в случае отсутствия таковых опекунов.