Так что я сказал, специально для маленькой девочки, которую звали Анна Монт — и подмигнув парням постарше:

— Это не голем, а заколдованная принцесса. Злая мачеха превратила ее в страшную-престрашную каменную статую, а потом она приняла форму лошади, чтобы ее не так боялись. В магической Академии я надеюсь найти способ ее расколдовать и сделать снова прекрасной девушкой.

— Ой! — на глаза Анны снова навернулись слезы. — Бедненькая! — она начала всерьез всхлипывать.

Да уж, маленькая некромантша реально плакала по любому поводу! Ее спутники-мальчишки уже даже не реагировали — похоже, привыкли за столько дней.

Возможно, у девочки не все в порядке с кукушечкой. Интересно, в Академии есть маги, которые это лечат?

Кстати… а не помогут ли эти маги и Ночке тоже? Что если у нее не только магическая какая-то беда, но и обычная человеческая депрессия — просто очень глубокая? Еще хуже той, что была у Миры? Ночка-то провела в виде голема точно больше сотни лет — минимум двести, по информации Мишеля.

— А если серьезно? — спросил более богато одетый мальчик, Эдвин Олис.

— А если серьезно, то это тайна, — спокойно сказал я. — Причем не моя.

То, что это тайна в том числе и от меня, я говорить не стал.

Первой ночью нам пришлось остановиться на ночевку у костра: я рассчитывал все время ночевать под крышей, но телега просто не могла ехать даже по хорошей «королевской» дороге с той же скоростью, что и ненагруженная лошадь. А наши лошади шли налегке: Сливку с Лиихниной Грушей мы от поклажи освободили, прагматично перегрузив все на Ночку — да и не так уж много было той поклажи. Еще имелись скелетики, но скелеты способны бежать со скоростью лошадиной рыси, если их правильно запрограммировать, а Рагна — хороший программист.

Так что в пути нас задерживала именно телега. Ну ничего, я выехал с запасом и рассчитывал все равно уложиться в срок.

Леу вечером сразу же заявила, что побежит в лес «размять ноги» — и действительно убежала, но, по моей просьбе, не в виде крохотули-ящерицы, а в более устрашающем двухметровом виде. Оставшись со мной почти наедине — Лиихна по-прежнему изображала стоически немногословную орчанку-наемницу — дети тут же завалили меня вопросами. Как ни странно, они касались не моей жены-оборотня, а, в основном, их последующей учебы:

— А как там, в Академии?

— А учиться сложно?

— А где мы там будем жить? А как там кормят? А учителя строгие?

На некоторые вопросы я знал ответы благодаря Рагне и переписке с Академией, на какие-то — благодаря своему собственному опыту. Да, учиться сложно, жить будете в общежитии, кормят сносно, если подлизаться к поварам, можно получить добавку (последнее — универсальное правило, оно везде так).

А потом вдруг мальчик в поношенной одежде, Жан Ренье, тринадцать лет (вопреки моему первому впечатлению, он оказался самым старшим — Эдвину и д’Артаньяну было по двенадцать) вздохнул и сказал:

— Меня, наверное, сразу отчислят… Я даже читаю до сих пор с трудом!

— Ты что, даже в бесплатную школу не ходил? — удивился Эдвин.

— Ходил… Но надо было мамке по хозяйству помогать, так что я пропускал часто. У меня же восемь младших братьев и сестер! Или, может, уже девять…

— Ого! — оценил я. — Так ты, выходит, третий взрослый член семьи получаешься… И как они там все без тебя?

— Не говорите, — по-взрослому вздохнул Жан, — сам не знаю. Но мамка с папкой сказали, что точно надо учиться! Я как некромант кучу денег заработаю и всем помогу.

— Да ладно, ты правила Академии нормально прочел, — сказал Эдвин. — И дальше как-нибудь справишься! Анна вот совсем читать не умеет.

— Я умею! — воскликнула Анна. — Я знаю алфавит! А, бе… — она запнулась, покраснела и снова тихонько заплакала.

Я вздохнул.

— Знаете, ребята? Давайте я вас немного проэкзаменую, чтобы вы так не боялись перед Академией. Ну и позанимаемся заодно. У меня совершенно случайно с собой и Устав, и Правила внутреннего распорядка, и даже пара конспектов…

Да, я захватил с собой конспекты големовода и еще пухлый конспект по основам некромантии для Рагны: она специально подготовила для меня что-то вроде справочника, чтобы легче было ориентироваться в более продвинутой литературе. Ну, вот теперь и пригодится.

Так что я попросил Ночку сделать гриву поярче — она могла светить ровнее, чем костер — и начал при этом свете проверять знания своих подопечных.

И меня ждали сюрпризы!

Во-первых, Жан на самом деле читал и считал совсем неплохо — проблемы у него были именно с беглостью чтения, он вдумывался в каждую строчку, если не в каждое слово. Писал тоже с большим трудом, но неожиданно грамотно и даже каллиграфическим почерком. Только металлическое перо держал странно.