Но, как только, это произошло, я выбежала из салона машины.

Я бежала со всех сил, не разбирая дороги, подальше от парковки.

Только, как бы, я не старалась, мне не удалось разорвать дистанцию.

Меня настигли, на третьей минуте побега. И, я оказалось прижатой к стене здания. К тому же, лицом.

— Ева. Хватит бегать. Я хочу спокойного и продуктивного диалога. Как взрослые люди, — проговорил мужчина ровным тоном, но его дыхание обожгло кожу лица. Его руки крепко удерживали запястья, и я не могла пошевелиться.

— Серьезно? Как взрослые люди? А я не буду. Не хочу, — локтями толкнула его от себя. — Убери свои руки от меня. Подонок! Чтоб ты сдох! Достал! Я вызову полицию. Ясно? — я ни черта не понимала. Откуда такая резкая перемена в поведении и что способствовало этому?

— Тш-ш-ш. Девочка, полиция нам не поможет, — непривычно мягкая интонация появились в голосе. — Ведь, ты бессовестно мокрая, и жаждешь утоления голода.

— Убери руки от меня. Псих. Не смей меня касаться, — произнесла, глотая воздух. Мужская ладонь, накрыла мою грудь и я задыхалась от подобной наглости.

— Такая вкусная реакция, Ева, — задрал платье до талии, и сдвинув трусики, прошелся по набухшим складочкам.

— Ты что творишь? Я закричу, — стиснула ноги, между собой, но безуспешно.

— Сделай одолжение, кричи. Не стесняйся, — погрузил пальцы в лоно, настолько глубоко, что слепящие искры пронеслись в глазах. А щеки жгло от стыда. Боже. Я не могла дать достойное сопротивление.

— Ненавижу, — и тут же закусила губу, прикрыв глаза от бессильной ненависти и возбуждения.

— Уверена? Только тело выдаёт тебя. Откликается. Ева, я готов на твою ненависть, другого и не заслуживаю, — достал влажный палец, и демонстративно облизнул указательный. — Но, ты меня хочешь. И ты не представляешь, как я хочу тебя. Все взаимно, детка, и отрицать это бессмысленно. Бояться, стыдиться тоже не нужно. На то, она и физиология, — обволакивал хрипом.

— Уйди, — с трудом сдерживала стон от поступающего наслаждения.

— Как ты хороша, Ева, — упивался властью надо мной, и медлил нещадно расстёгивая ощущения. — И мне нравится, — прошептал тихо, подарив порочную улыбку. Но мне плевать было, перед глазами мерцающие круги, погружали в марево накатывающих волн удовольствия. Его пальцы двигались навстречу моим бедрам, скользили по влажности, туда и обратно, а я кусала губы, от желания раздирающего на части. И, как бы не звучало парадоксально, его прикосновений чертовски не хватало, я буквально изнывала. Затем впиваясь сильнее в плоть, мужчина надавил на пульсирующую точку и прошелся горячим языком по шее. — Вот так. И если ты будешь хорошей девочкой, я дам тебе кончить. Да, Ева? — Наум навалился сверху, и продолжил терзать лоно.

— Да, — тяжесть внизу живота налилась горячим теплом, и я готова была разорваться. Меня подводили к пропасти, оставалось только прыгнуть. Я запрокинула голову, затягиваясь интенсивно воздухом, так как внутри натянутая спираль сжалась, и все кругом взорвалось. Меня накрыло сумасшедшим оргазмом. Я вся обмякла, меня затрясло в безумии, и потеряла способность стоять на ногах. Я не могла отдышаться, и не могла двигаться. Я просто вылетела из реальности.

— Умничка, — меня с легкостью взяли на руки и несли куда-то. Картинки менялись одна за одной — звездное небо, суровые черты Соболевского.

— Отпусти меня, — промямлила запоздало, уже находясь в салоне машины.

— Только после того, как поговорим, — Наум свернул на право, и выехал на прямую дорогу.

— Нет. Не хочу. Ну, хоть убей.

— А надо. Я предлагаю заключить перемирие на одну ночь. Обещаю, никакого подвоха и обмана с моей стороны не будет.

— Уже поздно. Ты извалял меня в дерьме. Планируешь отыграться за то, чего не делала. Твои биполярные поступки пугают. Нет. Никакие разговоры не приведут нас к перемирию. Наум. Ты что делаешь? — мужчина резко дал по тормозам, и автомобиль с визгом остановился. Развернулся в анфас, в глазах полный штиль, но смерил хмурым взглядом.

— Я не повторяю дважды, тебе это известно. И по сути, ты не оставляешь мне выбора. — Он подался вперед, склонившись надо мной, а я вжалась в кресло. — Заранее, прошу у тебя прощение, Ева, — бросил в губы Соболевский. Треск разорвавшейся ткани доносился фоном, так как сердце запрыгало в безумной скачке.

— Что ты сделал? Как это понимать? — лоскут материи свисал с бедра.

— Порвал платье. В таком непотребном виде, ты дома не появишься. Я тебя знаю. Сумочка и телефон остались в ресторане. А без денег и связи, да еще, в порванном платье, ты будешь идти достаточно долго, — излагая свою теорию, Наум стянул с себя пиджак, и накинул на практически голое тело. — Остается один вариант, принять мое предложение.

— И, это называется перемирие? — в попытке открыть дверь, дернула за ручку.

— Ева, послушай меня.

— Нет. Я тебе не верю, — дверь не подавалась, но я упрямо хотела выйти — щелкала дверную панель, стучала по стеклу. Меня знобило, сердце билось запредельно, и оглушенная практически ничего не слышала.

— Ева.

— Слишком много боли. Не хочу тебя слушать, — легкие горели, и язык заплетался.

— ЕВА. — Выкрикнул Соболевский, взяв меня за подбородок. Наши лица разделяли миллиметры, и кожу обжигало дыханием мужчины. — Что нужно сделать, чтобы ты мне поверила?