Шрифт:
Я улетела.
Рассыпалась на атомы. И мужчина иссушил мой оргазм.
Тело содрогалось в конвульсиях. Смяв покрывало в руках, потрясенная, заглатывала воздух. Меня подбрасывало, словно на батуте.
Наум поднялся, и склонившись, притянул к себе плотнее. Мрак, что сочился из горящих глаз, буквально плавил. Облизнулся.
— Я не наелся, — склонился к шее, оставляя жгучие укусы на изгибах горла.
— Тебе всегда и всего мало.
— Всегда нужно брать большое, — провел языком по губам, и толкнулся в мой рот глубоко. Он разорвал поцелуй, когда кулачком забила по плечу, оставшись с пустыми легкими. — И ты хорошо знакома с моим темпераментом.
— Я не буду с тобой спать, Наум. Ты женат.
— Не надоело? Ева, посмотри на меня, — ладонью обхватил скулы. Но я упрямо отказывалась выполнять просьбу, тогда он нагнувшись к уху прошептал. — Свое актерское мастерство оставь для долбоебов. Минуту назад, я трахал тебя языком и нравственности не заметил.
— Ты же знаешь, Соболевский! Это лишь физиология. И, я по-прежнему, тебя ненавижу, — он вошел на всю длину до упора, обрывая на полуслове и, я вскрикнула. Каждая вена его крупного органа, слишком ощутима. Слишком запредельна.
— Да, Ева! Ты будешь ненавидеть меня, и оправдываться этим. Но трахать тебя. И возводить на вершину удовольствий моя прерогатива.
Резкий толчок, и мое тело откликнулось, стянувшись в новую, сладостную и обжигающую спираль. Я разглядывала напряженные мышцы его рук и тела. Смотрела во все глаза насколько глубоко, размашисто он входил в меня и наши бедра ударялись.
Откинула все мысли, я устала думать и душить угрызения совести.
Лишь только этот момент имел значение.
Глава 22
Я крутил ее всю ночь.
В самых развратных позах, до самого рассвета. И мог продолжать марафон очень долго, без остановки.
Мне ее не хватало. Бесконечно мало. Никак не удавалось утолить зверского голода.
Пока уставшая и изможденная, не попросила таймаута.
— Наум. Я больше не могу, — божественные стоны звучали музыкой.
Когда она рядом, мысли работали только в одном направлении — оказаться внутри неё.
После вчерашнего вечера для меня многое изменилось.
Я узнал любопытные данные, на достоверность, которых могла ответить только Ева.
Не дождавшись её в гостиной, поднялся в комнату.
А увидев спящую красавицу, безмятежно лежащую на подушках, в моём доме, на белых простынях четко осознал — как долго, я ждал этого момента.
Развернулся к дверям, не хотел искушать себя, и уже находясь у выхода услышал тихий стон.
С*ка.
Манящий призыв сработал. Все триггеры взбесились.
Разделся на ходу.
Позже спрошу с неё. Ублюдок Северин, первым в списке значился.
А пока, я хотел подарить ей рай.
Подсадить на себя.
Заполнить собой до отказа.
Желание утопить в похоти не отпускало, чтобы понимала — только я имел права обладать ею.
И это не про эгоизм, все инстинкты вопили — она моя женщина.
На тонкой лодыжке оставил поцелуй. Язык начал путешествие по телу, скользил по каждому сантиметру, икры, изгиб колена, внутренней части бедра уделил особое внимание.
Она пахла запредельностью, запретной страстью. А пробудившееся чудовище, жаждало скорейшего утоления голода. И для начала, испить тягучие соки ее влажного лона.
Я никому не дарил подобной ласки.
Никогда. Даже жене.
Она слишком интимная. И только Еве предназначалась.
Каждая клетка тела принадлежала мне, и я вылизывал её везде. Ева, так смешно краснела и бесстыдно стонала, что от диссонанса срывало крышу.
Она спала, и не представляла, какое производила на меня воздействие.
Жгучая волна ревности и гнева разъедали кислотой.
Она создана для меня. И никому более не достанется.
Пальцем обвел курносый носик, и веер длинных ресниц подрагивал. Склонился для поцелуя, и словно в согласии получил тихий вздох.
Такая сладкая и отзывчивая. Ее оргазмы прекрасны и пробивали бронь.
Фантастическая ночь обезоружила.
Я уже понял, что странным образом в присутствии Евы, жизнь приобретала смысл.
Потому не чувствовал усталости.
Вдохнув аромат волос, уткнулся носом в висок. Склонившись к тонкому изгибу шеи, широко улыбнулся.
Она не видела ещё себя.
Новые и свежие засосы заводили еще больше — они кричали о дикой страсти.
Провел языком по розовым соскам, перекатывая во рту горошины. И бисер мурашей облепил молочную кожу.