— Ванечка под машину попал, — опустила плечи она. — Я тогда выпила немножко и…

Она тихонько заплакала.

— А почему могила такая неухоженная? Мужик же богатый у тебя.

— Я тогда не бухала. Очень редко. Только, когда уже терпеть не могла.

— Могила почему заброшенная?

— А, — безвольно махнула она рукой. — Ник сказал, что на чужое отродье деньги тратить не будет.

— Вот мудак, — покачал я головой.

— Да, — развела она руками. — Мудак. Мы с Серёгой-то моим не спали последние полгода. Он меня выгнать собирался. Видел натуру мою гнилую.

— Ты дура, Катя? Когда он тебя выгнать-то собирался?

— Да мне же Никитос всё рассказывал. Серёга с ним делился. А я не хотела, чтоб он меня бросил, ну и кобенилась. Скандалы там закатывала и всё такое…

— Почему ты мужу не сказала об этом? Идиотка!

— Полгода нервотрёпка длилась, то уйду, то вернусь. А потом Ник меня подарками забрасывать начал. Ему там бумажки нужны были, вот он и кружился вокруг меня… А я-то сначала просто, чтоб Серёга приревновал хотела, а потом и понеслось. Коготок увяз, всей птичке кабздец. А он всё не ревновал никак. Верил своему дружбану. Да только уж поздно было. Дурак. У него типа принципы были. А у Ника принципов не было. И сейчас нет. Но только Ванечка от Никиты был. Я подробно помню тот момент, могу в деталях…

— Не нужно подробностей, — резко прервал её я.

Катя вздохнула. Я поднялся. И жалко было эту дуру. И противно. Я выглянул и махнул сомелье, стоящему в дальней части зала.

— Чего ты хочешь, Катя? — спросил я.

— Отомстить, — мотнула она головой и закрыла глаза.

— Отомстишь, — усмехнулся я, но самого меня интересовала не месть.

Я просто хотел расставить всё на свои места. Чтобы этот урод ответил за каждое совершённое злодеяние. И чтобы все видели, что его постигла кара потому, что справедливость ещё никто не отменял.

В зале послышались громкие голоса и раздались шаги. В наш закуток вбежал официант, а за ним, пылая гневом, влетел высокий немолодой и дорого одетый хрен. Он скользнул глазом по столу, глянул на расплывшуюся на диване Катю и уставился на меня.

— Кто такой? — с барской высокомерной интонацией большого начальника спросил он.

А я разглядывал постаревшее, но румяное и ухоженное и всё ещё моложавое лицо Никитоса. И оголённая проводка внутри меня угрожающе искрила.

— Кто, — прогремел он, повысив голос, — ты такой?

— Школьник, — пожал я плечами, глядя ему прямо в глаза.

Мне пришлось очень сильно постараться, чтобы сохранить спокойствие. Очень сильно.

— Какой нахер школьник?!

— Второгодка.

Его чуть не разорвало от злости, но бодаться с подростком было нелепо и глупо. Поэтому он достал бумажник, вынул из него две красненькие и с пренебрежением бросил на стол.

— Петухом на малолетку пойдёшь, школьник! — громыхнул он, схватил Катю под руку и буквально поволок к выходу.

— Ник, — шептала она, уже не понимая, где находится и что здесь творится. — Ник, не надо, мне больно…

Я надел куртку и вышел следом за ними. Дождался, пока Никитос загрузит мою бывшую подругу жизни в свой огромный чёрный джип. Он сам сел за руль, включил маячок, два раза крякнул сиреной и попёр по вечерней улице.

Уже смеркалось и к вечеру начало холодать. Я достал телефон и позвонил Кукуше.

— Дядя Слава, привет. Сильно занят?

— Ну… так, не очень.

— Я тут неподалёку, подбегу сейчас. В Кировский смотаемся?

— А там ты что забыл?

— Хочу навестить кое-кого. Помнишь, где барон цыганский живёт?

— Ну, да…

— Вот и отлично, дядя Слава, вот и отлично…

Я вернулся в винный бар и прошёл к столу, где мы сидели с Катей. Официант, или как там его, в этот самый момент брал со стола купюры. Он обернулся на звук моих шагов, и во взгляде его проскользнуло что-то вороватое. Я усмехнулся.

— Я за одеждой, — сказал я и снял с крючка Катюхин плащ. — Всех благ.

Он не ответил. Я вышел и направился в сторону бани. Идти было минут семь. Я дошёл по набережной до вечного огня, повернул на аллею героев, миновал травматологию и свернул во двор. Там и была городская баня.

Заходить внутрь я не стал, ещё раз позвонил Кукуше, и он тут же выскочил наружу. Уже ждал моего сигнала. Мы загрузились в его тачку и двинули в Кировский, туда, где за сталинками, неблагоприятной криминальной обстановкой и внешней атмосферой шестидесятых годов простирались извилистые улочки нахаловок и промышленных зон. В общем, отправились в затерянный мир.