Шрифт:
«Пожарный дал справку, что дом твой сгорел»…
Но когда подъехал полицейский уазик, они почувствовали себя намного уверенней. Из машины выскочили старший сержант и лейтёха. Кинулись ко мне. Гопники схватили меня за руки, а эти начали обыскивать, вытащили телефон и стали распихивать маленькие пакетики мне по карманам.
— Лейтенант, а представляться не надо что ли? — с вызовом спросил я и сразу получил в солнышко, согнулся пополам, захрипел.
— Ну как тебе представление? — спросил сержант. — Подойдёт? С таким количеством наркоты в карманах ты напрасно дерзишь, малыш.
— Так вы же мне её подкинули, — отплёвываясь, ответил я. — Это, между прочим, преступление.
— Преступление? Да ты чё? Неужели? Я не знал, честно говоря, но ладно, тебе виднее. Значит мы совершили преступление.
— Но самое смешное знаешь что? — вступил лейтенант. — То что сидеть за наше преступление будешь ты. Давай травы ему ещё в куртку, в карман, да. Всё. Хватит.
— Ты давно службу тянешь, лейтенант? — спросил я.
— Чего? — прищурился он.
— Наверное недавно. Опыта у тебя маловато.
Я подмигнул, а он, кажется, начал что-то подозревать.
— Включи мой телефон. Глянь, там запись не идёт случайно?
— Чё?
— Передайте привет родным, вы в прямом эфире, фраера. Глянь. Ещё под футболкой микрофон.
Ответить они не успели. С двух сторон двора к нам рванули два больших чёрных джипа и из них высыпали ребята в чёрных скафандрах. Гопники дрогнули и бросились было в разные стороны, но шансов у них не было. Я увидел Петра Романова, спешащего ко мне.
Но он вдруг остановился и посмотрел в сторону. Оттуда донеслись звуки форсированных моторов и послышался лютый басовый долбёж, но из-за штабелей плит не было видно что именно там происходит. А через мгновенье из-за этих плит появилась небольшая толпа.
Это были молодые пацаны, причём упоротые в ноль. Они орали и валили гурьбой. А впереди всех, с бутылкой шампанского в руке, как с дубиной, шёл Князь. Твою мать! Это было неожиданно.
Я повернулся к Романову и метрах в двадцати сзади и левее него увидел Кукушу, который делал предупреждающие знаки.
— Нет! — помотал я головой. — Что же за день такой?
Из-за кучи мешков с песком в сопровождении крепеньких ребятишек появился Матвеич…
15. Мутные разборки
И грянул бой, Полтавский бой!
В огне, под градом раскалённым,
Стеной живою отражённым,
Над падшим строем свежий строй
Штыки смыкает. Тяжкой тучей
Отряды конницы летучей,
Браздами, саблями звуча,
Сшибаясь, рубятся сплеча.
Бросая груды тел на груду,
Шары чугунные повсюду
Меж ними прыгают, разят,
Прах роют и в крови шипят…
Полтава, однако. Пушкин. Про Петра Алексеевича Романова, кстати накропал…
Как Карамзин, крупными мазками создающий полотно истории, взирал я на поле брани и обозревал, как сшибались отряды противников, как рушился строй и чёрная волна под реющим русским триколором заливала, смывала, топила ворога и очищала берег котлована будущего элитного жилья.
Но если отбросить все эти аллюзии и иллюзии, то никакой битвы и не было. Чёрные рыцари достойных противников сегодня не имели и просто крушили всё, что осмеливалось шевелиться при их приближении. Сначала — оборотней в погонах, потом остальных.
— Пистолет! Крикнул один из чёрных со стороны мешков с песком.
Там только что стоял засадный полк Матвеича. Автослесарь, похоже, был не промах. Истосковался, видать, по битвам ушедших эпох. Князь, схлопотав по роже, превратился в «тишайшего князя тишины» и сидел на сырой земле, понурив буйну головушку. Ну, а гопники из Кировского со своими холодными арсеналами вязались и паковались буквально в штабеля, создавая визуальную связь со сложенными здесь строительными материалами.
В общем, всё прошло быстро, эффективно, без шума и пыли. По принципу «буду бить аккуратно, но сильно». Вскоре подъехал автобус тёмно-лилового цвета и всех участников мероприятия загрузили в него и повезли по улицам города, как пионеров в день рождения пионерии.
Кукуша не пострадал, а меня пригласил в своё авто Пётр Алексеевич.
— Что за каша, школяр? — помотал он головой, когда «экскурсионный» автобус ушёл на базу. — Особенно порадовали активисты НАС. Они откуда взялись вообще?