— Жди здесь, — приказал Велиал демону-водителю, выходя из машины и оглядывая дом с брезгливым недоумением. — Когда казалось, что ниже падать уже невозможно, жизнь подкидывает очередной сюрприз. Надо проверить, я этой стерве Судьбе нигде дорогу не переходил? А то с неё станется превратить моё существование в кошмар. Какой этаж?

— Четвёртый, — пискнула Пхилу, и Падший только головой покачал.

Они начали неспешно подниматься, но когда Велиал шагнул на лестницу, ведущую на третий этаж, дом тряхнуло, лампочки в подъезде мигнули, а часть лопнула, взорвавшись.

— Что это? — Пхилу прижалась к Велиалу, тот поморщился, но не оттолкнул её, анализируя произошедшее.

— Прорыв, — наконец, медленно произнёс он. — Что я только что сказал? Прорыв? Прямо в Преисподнюю? Какого… — и тут он выпрямился, подняв голову вверх. — Вашу мать! Как это произошло?! — он рявкнул так, что остаток лампочек вспыхнул и погас, погружая подъезд в темноту.

Но Падшему было уже на это плевать, он бежал, перепрыгивая через три ступени наверх, туда, где произошёл прорыв, и где он почувствовал…

Дверь в квартиру была открыта. Возле проёма, ведущего в гостиную, стояла молодая демонесса, прижимающая к груди розовую курицу. И демонесса, и курица смотрели круглыми глазами в комнату. Они даже почти не отреагировали на появление в квартире Велиала.

— В сторону! — прошипел Падший, отодвинул застывшую Асшу и ворвался в гостиную.

На полу была расчерчена по всем правилам пентаграмма призыва, в центре которой лежало что-то, напоминающее фигуру человека. Точнее, женщины во фланелевом халате и каком-то пушистом платке, обвязанном вокруг бёдер. Фигура не шевелилась, и Падший решил воспользоваться паузой, чтобы прояснить некоторые моменты у хозяйки квартиры.

— Кто это сделал? — он указал пальцем в пентаграмму. Асшу моргнула, сфокусировала взгляд на Велиале, крепче прижала к себе розовую курицу и тихо пробормотала:

— Мой муж, Мазгамон.

— И зачем он это сделал? — он не сводил с демонессы тяжёлого взгляда, стараясь держать себя в руках.

— Это? — она кивнула в сторону фигуры в пентаграмме. — Это не он. Она сама здесь появилась, — пробормотала Асшу, испуганно глядя на Велиала, которого боялась до потери сознания. Да все, кто имел хоть какой-то инстинкт самосохранения, его боялись больше самого Повелителя.

— Где твой муж? — раздельно произнося каждое слово, продолжил расспрос Падший.

— Он ушёл с Фурсамионом, — пролепетала Асшу. — Мазгамон ритуал призыва провёл, чтобы призвать его сюда.

— Фурсамион — человек, — Падший медленно провёл рукой по лицу. — Он человек, Преисподняя убьёт его, если ещё не убила! У твоего муженька вообще мозгов нет?

— Это спорный вопрос, — Асшу перехватила курицу, которая, глядя на Велиала, пыталась закатить глаза и прикинуться мёртвой. — Но то, что Фурсамион человек — это я поняла, как раз в тот момент, когда он вышел из пентаграммы, укутался в ауру и принялся орать на Мазгамона, обещая сотворить с ним что-то страшное.

— И я его понимаю, и где-то в глубине, хм, — Падший поднял руку к груди и покачал головой. — В общем, я сочувствую Фурсамиону, и если он выживет, а Повелитель отменит свой дурацкий приказ, обязующий меня защищать этого недоумка, я, пожалуй, порадую мальчишку и буду держать твоего муженька, чтобы Фурсамиону было удобнее кишки из него вытаскивать!

— Не надо, — Асшу сделала шаг назад. — Он же не виноват, что его все хотят убить.

И тут курица на её руках завозилась, подняла голову и уставилась на Велиала немигающим взглядом чёрных злобных глазок.

— Какая-то она слабоватая, — проговорил Падший, стараясь выкинуть из головы этого придурка Мазгамона. Особенно то, что по-хорошему, нужно идти искать этого идиота, пока Фурсамион его на ленты не распустил.

Велиал бросил взгляд в центр пентаграммы, где лежащая фигура в этот момент пошевелилась. Ничего, Мазгамон подождёт. Фурсамион не показался ему излишне агрессивным. У него здесь есть гораздо более важное дело. Но почему эта курица такая слабая? Он же вроде бы её усилил.

— Наверное, это Ад на неё так влияет, — задумчиво проговорил Падший и щёлкнул пальцами.

Розовая курица на руках у Асшу захрипела и задёргалась, словно в эпилептическом припадке. А когда приступ прошёл, она заквохтала и забила крыльями, а с розовых перьев на пол посыпались искры.

— Что вы наделали, ваше Темнейшество? — взвыла Асшу, выпуская курицу из рук. — Это же была самая обычная курица. Мы её для супа купили.

— Да? — Велиал потёр подбородок. — Ну, будет у вас теперь совершенно ангельское блюдо, — он усмехнулся. — Если она была такой простой, то какого хрена эта курица была розовой?