В общей сложности мы прошли километров пятнадцать и остановились в довольно обширном лесном массиве, на кордоне лесничества, в километре от очередного шоссе. Вот тут и подождём своих, а также организуем отдых личного состава, который нужно привести в порядок. Конечно, не мешало бы всех помыть, побрить, подстричь, отстирать и вывести вшей. Но боюсь на всё это времени у нас не хватит, линия фронта всего в нескольких километрах, и через десяток часов желательно отсюда убраться. Так что ставлю в караул артиллеристов, сапёры занимаются по хозяйству, а разведчикам я разрешил отбиться. После обеда им нужно будет проверить пути отхода, да и за шоссе последить. Мины мы там ставить не стали, а вот организовать засаду очень даже можно.

Одно орудие установили на подъездной дороге, подходящей к дому лесника с востока, там и будет первый пост. Второй, в пятидесяти метрах южнее, так как до опушки леса там меньше километра. Остальные направления прикрывали русские авось и небось, которые вместе с парным патрулём обходили периметр, это днём, если останемся на ночь, добавим ещё парочку караульных.

Когда пробирались по перелескам, было время поразмышлять. Прав ли я был, отпустив экипаж самолёта? По всему выходило, что прав. Каждый должен заниматься своим делом, а самолётов в нашем отряде не было. Вот и пусть дальше летают, когда вылечатся. Возможно, я бы и провёл дознание, если бы не Зоя. Девушка честно воевала, и рану свою получила в бою. А военлёт? Даже если и самострел. Пусть он сам со своей совестью разбирается, если она у него есть. А на нет и суда нет. Да и разведданные ещё устареть не должны. Тем более на карте погибшего лейтенанта я обозначил позиции противника (мне она была уже не нужна, нужные нам квадраты закончились, а у летунов я отжал себе другую карту). И хотя всю систему огня вскрыть и не удалось, но наши разведчики кое-что нарыли, не зря же они полдня за фрицами наблюдали. Ну а группу я отправил в расположение своей 110-й стрелковой дивизии. Так что и карту разведчики отдадут и пути обхода опорных пунктов покажут, да и на словах кое-что объяснят. Хоть какая-то помощь дивизии будет.

Пока есть возможность и материал, переоборудуем одни сани-дровни для установки на них миномёта. Не затем, чтобы просто возить, а для стрельбы прямо с них. Берёзовые доски и инструмент в хозяйстве нашлись, так что укрепляем настил в центре, а для правильной установки опорной плиты, плахи под неё стелем под углом тридцать градусов, имитируя ровик. Один миномёт нам достался с прямоугольной плитой, вот его и установим. Двуногу-лафет также фиксируем упорами, чтобы она не ездила при стрельбе. Правда теперь горизонтальный угол обстрела ограничится, зато ничего не помешает разворачивать те же дровни и на все триста шестьдесят градусов. А позицию можно будет покинуть за считанные секунды, сразу после окончания стрельбы, или даже в процессе, так как миномёт направлен в сторону, противоположную движению. Платформу обнесли бортиком, высотой двадцать сантиметров, чтобы разместить лотки с минами стоймя и не терять их при быстрой ретираде. Ещё бы испытать эту вундерваффе в действии, а то мы усиливали конструкцию «методом научного тыка». А также пора выходить на большую дорогу, разбойничать. Уничтожать живую силу и технику врага, да и пропитание себе добывать. Конягу мы не сегодня-завтра доедим, а больше продуктов взять негде. И так уже перешли на двухразовое питание — утром и вечером. Спать тоже приходится урывками, в основном на днёвках.

После обеда отправляю разведчиков в поиск, пускай по округе пробегутся, «понюхают», что в мире творится, пути отхода на запад проверят, тем более лыжи в хозяйстве нашлись, а сапёры ещё и снегоступы сплели. И хотя ветер усилился, а снег повалил хлопьями, зато потеплело, ну и такая погода как раз для диверсантов. Так что подождём, что скажут разведчики, а потом будем действовать по обстановке. Сапёры уже заняли спальные места разведчиков, в лагере стихло, и я уже собрался отдохнуть, вот только не тут-то было. Не успел прикорнуть, как уже будят. Вернулась разведгруппа, сопровождавшая летунов. Бойцы пришли не пустые, а принесли новое задание от командования. Задание «простое»: «Перерезать шоссе Верея — Можайск и держаться до подхода подкреплений.» Правда не уточнили чьих подкреплений и сколько нужно держаться, но это видимо никого в штабе армии или фронта не интересовало. Спустили приказ сверху — перерезать шоссе, а там пошло по цепочке: фронт, армия, дивизия, полк, партизанский отряд. Причём приказ отдали, а его выполнение ничем не обеспечили. Матерился я про себя, умываясь снегом и пытаясь очухаться после короткого отдыха.

— Докладывай по порядку. — Начал я расспрашивать Лёху-пулемётчика, командовавшего разведгруппой.

— Вот я и говорю. Линию фронта мы перешли нормально. Двигались на восток по нашим же следам. Перебрались через реку и, пройдя по лесу пару вёрст, заняли оборону на опушке. Осмотрелись, выслали дозор, ну а когда убедились, что в Ступина наши, пошли в деревню. Лётчиков передали по инстанции, вместе с возком. Там раненых как раз дальше в тыл отправляли. А карту капитану какому-то отдали, он сказал, что командир полка.

— Не говорил, какого?

— Нет. Он нас всё больше расспрашивал. Где немцы окопались? Да как их лучше обойти? Ну, мы и показали, где удобней всего реку форсировать. Наши как раз тогда Гуляеву Гору взяли, а немцы за реку в деревню Клин отошли. Ну мы там повоевали чутка. А когда фрицев в Клину окружили, до вас подались. По темну уже не успевали, но хорошо, что снег повалил, вот и прошли незаметно.

— А приказ где?

— Какой? — Удивился Лёха.

— Чтобы шоссе перерезать.

— Так эта, тот капитан очень уж просил, чтобы мы в тылу у фрицев какую-нибудь дорогу на Верею заминировали, и хоть ненадолго, но пробочку там создали, панику посеяли.

— И всё?

— Да. Я так товарищу комиссару и доложил.

— Ну, Леонид Матвеевич. — Развожу я руки в стороны. — У меня просто слов нет. Экий вы композитор. С вашими талантами оперу надо писать.

— Я только правильно сформулировал приказ и доложил. — Начал оправдываться комиссар.

— Чтобы как обычно с перевыполнением плана и повышенными соцобязательствами?

— А как же ещё.

— Свободен, боец. — Отпускаю я командира группы. — Отдыхайте пока.

— Есть. — Берёт он под козырёк и, развернувшись кругом, уходит.

— А вас, я бы попросил остаться. — Отвожу я в сторону комиссара, придерживая за локоть. После чего на русском командном объясняю, как он не прав и к чему может привести такая самодеятельность.

— Надеюсь, вы меня хорошо поняли, Леонид Матвеевич, и подобное больше не повторится? — заканчиваю я свой монолог.

— Понял, товарищ командир.

— Вот и славно. Пойдёмте, проверим посты, а когда дождёмся сведений от разведчиков, будем готовиться к выходу.

Вышли в поход мы только в восемь вечера. Пока определялись с маршрутом, анализируя сведения разведдозоров, ужинали, экипировались. Снег не только не прекратился, но пошёл ещё сильнее, начался буран. От планов по устройству засады на шоссе пришлось отказаться. Немцы организовали оборону по реке Протва, а все деревни вокруг Вереи приспособили под опорные пункты. Перекрывая все промежутки между ними многослойным огнём. И проскочить между этими «ежами» можно было только в такую погоду, причём в тёмное время суток. Так что лишний переполох в стане противника нам сегодня ни к чему, переберёмся через реку, тогда и будем хулиганить, но уже на Можайском шоссе. А пока тихо, на мягких лапках, пробираемся по лесной дороге. Пришлось сделать крюк в полторы версты, прежде чем дорога пошла в нужном для нас направлении, зато не нужно было петлять между деревьями, пробиваясь по занесённому снегом лесу.