«Тепло! Тепло! Полцарства за тепло!» – именно так кричал бы я, будь у меня сейчас рот и возможность высказаться. Несмотря на то что вселенский холод стал неотъемлемой частью моей натуры, примириться с ним было не так-то просто. Возможно, давала о себе знать плохо заблокированная человеческая память, и в скором времени я бы все-таки свыкся с морозным климатом Ядра. Но пока вырабатывалась эта привычка, приходилось стучать несуществующими зубами и мучиться от резкой и радикальной перемены окружающей среды.

Сколько продлились мои страдания, я, разумеется, понятия не имел. Подобно коматознику, шатун Свекольников был невменяем и не мог вести счет времени. И когда в конце концов мои муки прекратились, это стало не просто облегчением, а пиком величайшего блаженства. В такую эйфорию, наверное, рано или поздно впадал каждый чемпион, достигший Источника. Здешние боги услышали мои мольбы и явили милость, подарив вожделенное тепло.

И черт меня побери, если после такого подарка я еще стал бы укорять хозяев Ядра в бессердечности! Это ж надо, с каким пониманием отнеслись они ко мне – преступнику, обреченному на Бессрочное Гашение! Вроде бы никто из чемпионов не интересовался моим последним желанием, но угодили они мне в самую точку. И ладно, просто разрешили бы погреться у Источника, за что я уже был бы им пожизненно благодарен. Но нет, чемпионы пошли еще дальше, дозволив мне насладиться самым превосходным из всех видов тепла.

Тепло молодого, упругого и податливого женского тела! О, если и существовал в Трудном Мире более изысканный соблазн, я о нем не знал и знать не хотел!

Вы спросите, как такое возможно для шатуна, чей организм, мягко говоря, не подходил для подобного рода увеселений. Согласен, вопрос вполне уместный. Только неужели я, продрогший и ничего не соображающий, задался бы им, обнаружив вдруг под боком обнаженную женщину и ощутив ее весьма откровенные ласки? А уж игнорировать их, поверьте, было невозможно…

Тут же выяснилось, что я преждевременно распрощался с моим человеческим – а конкретно, мужским – естеством. Никуда оно не исчезло, а, видимо, лишь застыло вместе с сознанием и прочими чувствами. И вот теперь все они начали понемногу оттаивать и проклевываться на свет, словно подснежники на проталинах.

Первым пробудилось осязание, ибо без него основной инстинкт никогда не воспрянул бы, это факт. Сознание присоединилось к ним чуть позже. Оно приходило в себя очень вяло, но для вышеупомянутой парочки чувств его присутствие не имело принципиального значения. Когда я наконец худо-бедно запустил свой мыслительный процесс, осязание и либидо вовсю функционировали. Причем последнее уже раскочегарилось не на шутку, поскольку имело как конкретный вектор приложения, так и вполне боеспособный инструмент для работы в данном направлении.

«Ничего себе!» – подивилось сознание, а потом захлебнулось в экстазе, накатившем на него горячей волной, которая растопила остатки прежнего холода. А невесть откуда возникшие руки продолжали путешествие по гибким обводам угодившего в них женского тела и, словно не доверяя своим рецепторам, мяли и гладили его теплую упругую плоть.

Обалдевшее сознание упорно не верило ни в повторное обретение им телесной оболочки, ни, тем паче, в то, что эта оболочка сейчас вытворяла. И действительно, разве можно было поверить в такое без визуального подтверждения?

Зрение и слух вернулись ко мне в последнюю очередь, восстановив свои функции по прошествии второй волны экстаза. Она несла в себе столько живительной энергии, что ее с лихвой хватило бы на то, чтобы вызвать эрекцию даже у мумии. На силу экстаза влиял и неуемный темперамент моей партнерши – пылкой незнакомки, которая ничуть не боялась обморозиться в объятьях ледяного шатуна. Будучи слепым и глухим, я отказывался верить, что эта самоотверженная женщина – всего лишь ментальная абстракция, навязанная мне чемпионами; этакая «резиновая кукла», выданная мне тюремщиками напрокат до отправки на Гашение. Такого просто не может быть! Хоть убейте, не верю!

Боже мой, а как она целуется! Кто-нибудь, протрите мне поскорее глаза – я хочу воочию лицезреть эту Богиню!..

– Горячая ванна, теплые одеяла, растирание!.. – проговорила Агата, явно передразнивая кого-то. После чего игриво прикусила мне напоследок губу и томно вздохнула. – Что б вы, бестолочи, понимали в восстановительной терапии! В природе есть только два способа быстро отогреть молодого здорового мужика. Водки здесь, увы, нет, но с бабами, к счастью, не все так мрачно. Правильно я говорю, Глеб?

– П-п-правильно, – согласился я, с трудом ворочая онемевшим языком. Ощущение при этом было такое, словно я полвека назад дал обет молчания и только сейчас вознамерился его нарушить. – Аг!.. Аг!.. Аг!..

– Ага, ага – Агата! – подтвердила Банкирша, похлопав меня по щеке, как наездница – любимого жеребца. Что, впрочем, было недалеко от истины. Для разогрева моего бесчувственного тела Агате пришлось оседлать его и как следует «пришпоривать», пока во мне опять не взыграла кровь. – А ты кого хотел увидеть?