— Эй, кто-нибудь оденьте меня! — Завизжала я, понимая, что уже привыкла к хорошей жизни и дорогому уходу. Это Вам не студенческая жизнь.

Охранник в ливрее с вызовом кинул мне:

— Герцогиня Тотемская, следуйте за мной.

Я шла по длинному коридору, где уже выстроились придворные. Мне казалось, что они знают о том, что я вчерашнюю ночь провела в таверне у гоблинов.

Видели, как Арчи целует меня взасос и ищет у меня под юбкой сокровище. Чувствую, что моё положение становится зыбким. Нужно быть аккуратнее!

— Мои сокровища, — я встрепенулась и нащупала под юбкой изумрудную скрижаль и колье с фигурками. — Фух! На месте, — протёрла вспотевший лоб тыльной стороной ладони.

Вернулась мыслями к событию вчерашней ночи — Арчи стоял бок о бок с родным отцом! О боги Тотема!

Ощущаю себя предателем, что не могу сказать любимому правду.

Меня ввели в огромный зал, наполненный до отказа родственниками и гостями замка. Вроде красивые женщины, мужчины. Мило улыбаются, воркуют.

Но почему в зале так душно и смердит? Конечно, половина из них раболепствует перед мужем, желает получить выгоду из этих отношений. Даже за столом пытаются урвать куски мяса пожирнее. Вон, сидит боров с вельветовом костюме, сгребает лобстеров из чужих тарелок. Мерзко!

Герцог покачал седой головой в знак приветствия. Присутствующие встали. А я заняла своё королевское место рядом с мужем. Все вернулись на свои места. И снова начали поспешно жевать. Я фыркнула. В конце концов, плевать мне на них.

— Моя дорогая, какое блюдо ваше любимое?

— Йогурт активиа вишня.

Дорогой муж широко улыбнулся:

— Шутить изволите? Иностранными словами щеголяете, моя драгоценная жемчужина.

— Да, нет, реально люблю. Хорошо, согласна на черешню. — Меня сильно подташнивало, и я не очень хотела есть. Боялась. Голова кружилась. Запросила как обычно кофе. Я люблю сладко поесть. Но сегодня было не до этого. Тем более после вчерашнего бурного застолья нужно было думать о том, что мои платья просто не застегнутся на мне. Мой новый гардероб герцогини не предполагал обильную еду!

Где-то на балконе над нами мурлыкали музыканты. Я задрала голову, чтобы посмотреть и насладиться. Голова закружила меня в бурном вальсе. Перевела глаза на невозмутимое лицо герцогини, затем на Арчи, сидящего за другим концом стола.

Синеглазый ласково улыбнулся. И я тут же вспомнила ночную эмоцию, когда мужчина целовал меня на глазах у кучки недоделанных орков.

Вспомнив внешность орков, поморщилась. Да и вкус эля был таким странным! Горьким, отвратительным. Но сушняк мучил, поэтому не приходилось выбирать. Все пили эль, я также.

Рядом раздался хруст — обернулась — герцог перебил кость на жаренной бараньей ноге. Подхалимы тут же одобрительно закивали, подбадривая старичка. Я сморщилась. Состояние становилось всё хуже и хуже. Артур бросал на меня озабоченные взгляды, но не смел ни встать, ни сказать.

— Дерьмо, — прошептала я, вытирая пот со лба. Крупные капли катились по груди. Глаза закрыло непроницаемой плёнкой. Теперь я видела окружающий мир смутно. Во мне плескались ужас, растерянность, боль, недоумение и страх перед надвигающейся бедой. А то, что ко мне приближалась беда, я была уверенна на все сто! Ничего! Буду держаться до самого конца. Каким бы он ни был.

В руках и ногах появилась слабость. Холод разлился по крови. Услышала пение Мелюзина. Она пела пронзительно громко!

— Потише! Потише! Барабанные перепонки лопнут, — простонала я.

Кто-то невидимый нацелился на мои горло и грудь. Меня будто били в грудную клетку и душили. Я пыталась сделать вдох-выдох. Ничего не выходило.

А затем просто грохнулась на стол — вперёд лицом — прямо в тарелку с черничным пудингом.

Сначала все застыли. Затем всё в зале пришло в движение. Показалось, что хрустнула шея. Перед глазами как в калейдоскопе пронеслась вся жизнь. И погасла. Свернулась в одну маленькую точку и исчезла. Вроде ещё вчера во мне бурлило море эмоций, а сегодня я стала эфиром — пустотой.

Сердце последний раз издало Тук и заглохло. Я чувствовала, как оно умирает, и кровь изливается из него. Изо рта вытекла струйка крови смешанной с пеной.

И затем услышала совершенно чётко:

— Это яд. Герцогиню отравили!

Я в ужасе наблюдала, как над моим телом склонились Арчи, Вилли.

А Реджина собрав рукой юбки в кучу, рванула к выходу. Но не тут-то было. Герцог с перекошенным лицом заорал:

— Поймать её. Посадить в камеру.

— Отец, как Вы смеете!

Два дюжих молодца схватили женщину под руки и поволокли её на вход. И тут Реджину прорвало:

— Я Вас ненавижу! Я закончила магистратуру Университета Тотем, меня ждали блестящая карьера, замужество. А Вы отняли у меня всё и заставили вернуться в ваш замок-склеп, чтобы я охраняла вашу тайну и бегала как послушная собачка, выполняя ваши мерзопакостные поручения. Презираю!

— Убийца, — простонал Арчи, кинув на герцогиню мрачный взгляд смертельно раненного животного.

Не будь здесь свидетелей, он бы её точно придушил!

— Она точно умерла? — Спрашивал срывающимся на хрип голосом Вилли у докторов, изучающих моё вполне себе мёртвое тело.