Дом.

Нью-Йоркский горизонт показался мне как раз в тот момент, когда паром проплывал мимо Статуи Свободы. Над городом висели большие серые дождевые тучи, а ранний октябрьский ветер хлестал меня по лицу. Я натянула капюшон украденной толстовки. Спросив у местных жителей дорогу и как добраться на лодке до материка, я села на следующий паром до Нью-Йорка.

После того, как я стащила немного денег из кошелька одного парня, я обменяла их на мелочь и зашла в телефонную будку. Я набрала номер, который когда-то запомнила на крыше московской гостиницы.

— Франческа?

— Слава богу, ты жива. Солдаты сказали, что все были мертвы, когда они добрались туда. Я весь день ходила по магазинам, пытаясь справиться со стрессом, в ожидании вестей от тебя...

— Да, я ушла, как только увидела, что подъехали внедорожники. Слушай… я вообще-то вернулась в Нью-Йорк. Не могла бы ты мне помочь?

— Конечно, детка. Встретимся в DeMone.

Час спустя я была на Манхэттене, поднимаясь по мраморной лестнице входа в DeMone, одно из многочисленных зданий семьи Франчески, когда какой-то мужчина заблокировал мне доступ.

— Это частное здание.

— Знаю. У меня встреча кое с кем. — Я попыталась пройти мимо него, но он усмехнулся, снова оттолкнул меня и с отвращением толкнул.

Глядя на свою одежду, я поняла. На мне всё ещё была одежда, которую я носила два дня назад, изорванная и грязная от засохшей крови (которая, к счастью, не была видна на чёрной ткани), и, вероятно, пахла дохлой рыбой после купания в океане. Я могла только представить, как выглядели мои волосы и лицо. Он, наверное, принял меня за психопатку.

— Можешь сообщить Франческе ДеМоне, что я на улице?

Швейцар рассмеялся мне в лицо. — Убирайся отсюда, пока не пожалела, чтобы ноги твоей здесь не было. — Его акцент пробивался сквозь грубый голос, и я наконец-то как следует взглянула на него, разглядев итальянские черты. Меня вдруг осенило. На нём даже нет формы; ну, не формы швейцара, а формы мафии.

— Не обращай на него внимания.

Я обернулась и увидела Франческу, выходящую из чёрного лимузина Hummer, водитель придерживал её дверь. Из здания позади нас вышли трое мужчин, чтобы забрать из машины несколько пакетов с дорогими покупками.

Хотя солнце пряталось за серыми облаками, большие солнцезащитные очки Dolce & Gabbana защищали лицо Франчески от нью-йоркских крестьян, подчеркивая ее каблуки в стиле 2000-х и коричневую шубу. Её платиновые волосы блестели и развевались, когда она направлялась к нам, а вишенкой на торте стала её фирменная красная помада.

— Спасибо за ожидание. Движение было сумасшедшим.

— Тратить деньги впустую? — заговорил мужчина рядом со мной.

— У всех нас есть свои зависимости. — Франческа прищурилась, когда он поднес сигарету к губам, которую я даже не заметила. — Мария, познакомься с моим младшим братишкой, Тони.

Я мысленно усмехнулась: этот мужчина был совсем не маленьким. А учитывая, что Франческе был двадцать один год, он не мог быть намного моложе.

Возможно, я и не знала его в лицо, но его имя заставило меня сразу узнать его.

Антонио ДеМоне, известный как “Нокаут Тони”, был младшим ребенком Энцо и Сильвии ДеМоне и официальной занозой в заднице Коза Ностры, с репутацией самого большого плейбоя от Вегаса до Майами.

Несмотря на то, что он был правшой, но мог нокаутировать любого одним левым хуком, его никто и ничто не могло нокаутировать.

Ни одного профессионального бойца, с которым он иногда сражался лишь ради развлечения или чужого развлечения. Ни даже самого крепкого алкоголя или чистейших наркотиков, импортируемых из Восточной Европы и Латинской Америки – отсюда и прозвище — K.O.16

Тони был известен как экстремист. Всё, что он делал, он делал на полную катушку. Усугубляло ситуацию то, что большую часть времени он проводил в обществе женщин и кокаина.

Можно только представить, на какие крайности он шёл, когда возникали проблемы в семейном бизнесе. По улицам ходили ужасающие истории о том, что он делал с теми, кто общался с нью-йоркской мафией – не только с мафией его отца, но и с любой из пяти семей.

Он был безумно безрассуден, а это означало лишь то, что не было правил, которые он не нарушил бы, границ, которые он не перешел бы, или пределов, которые он не превысил бы.

— Тони, это Мария Перес,... — Она с трудом подобрала правильный термин. Киллерша? Убийца? Хладнокровная убийца? — Подрядчик.

Думаю, это было хорошее выражение.

Тони повернулся ко мне, снова с отвращением окинув меня взглядом. Я заметила темные круги под глазами от напряженных дней и бессонных ночей. Он выпустил дым мне в лицо. — Единственное, что она убивает — это мои чёртовы ноздри.