Собственно, именно это она и сделала – предала, потому что, оказалось, что ей абсолютно плевать и на меня, и на нашу дружбу. Эти понятия, судя по всему, у нее, кроме насмешек и презрения, ничего не вызывали. Была ли в том моя вина? Возможно, ведь за столько лет не разглядела подленькую сущность подруги. Что это? Глупость, неумение разбираться в людях или невезение? Пожалуй, всего понемногу, только вот толку от того, что, наконец, кое-что поняла, маловато. С этой горькой мыслью я вновь задремала.

Проснулась утром, когда услышала звук раздвигаемых штор, в окна хлынул солнечный свет, чувствовала я себя довольно бодрой, а если учесть, что до этого более суток лежала почти без признаков жизни, то, можно сказать, здоровой. Горничная Моника помогла мне принять ванну, я с любопытством посмотрела на свое отражение в зеркале и увидела симпатичную девушку с густыми темно-каштановыми волосами, длиною до пояса. На белой коже выделялись синие глаза с длинными черными ресницами.

Я улыбнулась своему отражению, потому что глаза были мои, не слишком маленький ровный нос и крупноватый рот с полными губами дополняли общую картину. На красавицу Джулиана не тянула, ее можно было назвать симпатичной. Фигура, к счастью, не подкачала, выглядела стройной, потому что всего было в меру.

На теле были видны несколько синяков и ссадин, в том числе на руках и ногах. По всей видимости, Джулиана в прямом смысле кубарем скатывалась с холма, даже удивительно, что лицо не пострадало.

Лекарь вновь прослушал меня с помощью деревянной трубки, проверил пульс и остался доволен результатом. Матушка, пришедшая ко мне сразу, как только слуги ей сообщили, что я проснулась, с тревогой наблюдала за лекарем.

– Леди Джулиана, Вам уже можно вставать и даже ходить, но осторожно, потому что после случившегося вполне возможно головокружение, так что прошу не злоупотреблять физическими нагрузками. И ни в коем случае нельзя волноваться, - сказал он. – Постарайтесь не расстраиваться и не переутомляться.

Мне показалось, что он больше это говорил для герцогини, чем для меня.

– Вам тоже следует отдохнуть, господин Пейтон, у Вас усталый вид, Я Вам очень благодарна за заботу обо мне, - сказала я лекарю, смущенно глядя на его измученное лицо, ведь из-за Джулианы, точнее, теперь уже можно говорить - из-за меня, он более суток не спал.

Пейтон изумленно посмотрел, наверное, он не привык к сочувствию со стороны титулованных особ, и растерянно пробормотал:

– Благодарю Вас, леди Джулиана, я так и сделаю.

– Матушка, я хотела бы поговорить с Вами наедине, - сказала я, когда Пейтон, попрощавшись, вышел.

Горничная поспешно удалилась, а герцогиня растерянно смотрела на меня.

– Не могли бы Вы рассказать, что случилось, я, к сожалению, ничего не помню, - обратилась я к ней.

– То есть, как не помнишь? – непонимающе уставилась на меня герцогиня. – Почему?

– Скорее всего, из-за того, что сильно ударилась головой, - терпеливо пояснила я.

– Ты не помнишь, как тайно встречалась с виконтом Уорвиком? – чуть не шепотом спросила она, не решаясь мне поверить.

Ответить я ей не успела, потому что дверь распахнулась, вбежала испуганная горничная со словами:

– Ваша Светлость! Ее Высочество…

В комнату ворвалась Гертруда, она подбежала ко мне и что-то сказала, но я не услышала ни слова. Сходство принцессы с Кристиной было поразительным! Лицо Ее Высочества помнила по картинке, которая неожиданно всплыла вчера в памяти, но, увидев наяву девушку, так похожую на ту, которая пыталась убить меня, я окаменела.

Ее мимика: нахмуренные бровки, капризные пухлые губки и холодный настороженный взгляд на мгновенье заставили меня позабыть, что я нахожусь в другом мире и передо мной незнакомый человек. Глядя на беззвучно шевелившиеся губы, заставила себя вслушаться в то, что девушка взволнованно говорила:

– …Как ты себя чувствуешь? Я так волновалась! Я всем сказала, что ты ни в чем не виновата! Никто не посмеет тебя в чем-то обвинить!

Ее невнятные высказывания разбудили во мне любопытство.

– Джулиана ничего не помнит, Ваше Высочество, - не к месту вмешалась матушка, виновато глядя на принцессу.

Та обернулась к ней, и мне не удалось разглядеть ее реакцию на слова герцогини, но, судя по всему, они были для нее полной неожиданностью.

– Но ведь что-нибудь ты запомнила? – чуть помедлив, спросила Гертруда, недоверчиво глядя на меня.

– После обеда Вы предложили прогуляться, и мы пошли в парк, это последнее, что я помню, - ответила ей.

Воспоминания были обрывочными, например, когда матушка упомянула о виконте Уорвике, перед глазами появился образ молодого красавца, наследника графа Уорвика, и все. Никаких воспоминаний о наших отношениях или встречах, никаких чувств или хотя бы, симпатии, ничего! Поэтому Гертруде я сказала чистую правду. Она продолжала подозрительно смотреть на меня.

– А в чем я не виновата? – решила уточнить, прерывая молчание.