– Сонь, слушай внимательно, – начинаю медленно. – Да, я помню, я говорил тебе, что мы пока побудем здесь, и это не поменяется. Но мы не можем долго сидеть взаперти. Это непрактично, небезопасно и создаёт слишком много следов.

– Кто-то нас ищет? Или…. уже нашёл? – голос у неё сдавленный.

– Я не знаю точно, – качаю головой, беру её за руку, переплетаю пальцы. – Но мне пришло.… сообщение. С угрозой.

Повисает пауза, я наблюдаю за реакцией. Дыхание у неё сбивается, но она не спрашивает, что там было написано. Только крепче сжимает мою руку.

– Я…. пока не могу с точностью сказать, от кого, – продолжаю негромко. – Но уверен, те люди, которые всё это организовали, хотят, чтобы мы чувствовали себя в ловушке.

– У них почти получается, – шепчет Соня, отводя глаза.

– Почти. Но не совсем. Мы справимся, Сонь.

Она вздыхает, с усилием улыбается.

– Ты ведь не проверяла свой мобильный? – спрашиваю осторожно. – Если не против, можешь проверить сейчас, при мне?

– Думаешь, мне тоже могли написать? – глаза у неё широко распахиваются в испуге. – Как тогда, с мамой?

– Не знаю, но хотел бы увидеть, если вдруг оно исчезнет, – киваю.

– Хорошо, конечно, – Соня встаёт, уходит в коридор, роется там в сумке. – Вот. Я.… включаю.

Начинает копаться в телефоне, растерянно смотрит на меня.

– Куча пропущенных, из университета почему-то, – недоумённо пожимает плечами. – Сообщений нет.…

– Письма на почте? – вижу у неё на экране иконку.

– Да, сейчас, я…. о, Господи! – ахает, уставившись в мобильный.

– Что там?

– Сегодня утром пришло… уведомление из университета. Официальное, – протягивает мне телефон. – Я ничего не понимаю, Андрей….

Читаю письмо, составленное настолько вычурно и запутанно, насколько это возможно. Чуть было не закатываю глаза на некоторые «юридические» формулировки.

– Тут написано, – говорю, наконец, переводя эту чушь на человеческий язык, – что «заявитель» — Артур Демидов, твой официальный опекун, подал бумагу, что ты, дескать, неблагонадёжна, психоэмоционально нестабильна, проживаешь неизвестно где, связь не поддерживаешь…. И ответ из деканата о том, что у тебя есть незакрытые долги по учёбе, в связи с чем… если ты не выйдешь на связь в ближайшее время, тебя отчислят.

– Что?... – Соня бледнеет.

– Твой отец добивается твоего отчисления, – говорю, стиснув зубы. – Не знаю, как у него получилось так быстро всё это организовать, но.… Он решил бить во все больные точки, явно чтобы выманить тебя оттуда, где я прячу, чтобы забрать. Не понимаю одного, зачем ему всё это нужно?

Соня подскакивает с места, плед сползает у неё с плеч, но она подхватывает его, не давая упасть.

– Он.… он…. как он может? – губы у неё прыгают, на глаза наворачиваются слёзы, подбородок дрожит. – Папа ведь знает, как мне важна учёба! Я так старалась, чтобы поступить на бюджет, самостоятельно, без всякой помощи! И у меня получилось! Какие долги?! Нет у меня никаких долгов и не было никогда, я же на красный диплом иду!

Не мешаю ей выговариваться, успею ещё попробовать успокоить, тем более что толку от моих слов пока скорее всего не будет.

Я бы, может, и хотел бы запереть её здесь. Но только из этого ничего не выйдет. Более того, это может в итоге разрушить всю её жизнь. С преследователями я рано или поздно разберусь, а не я – так прокуратура.

Но что дальше будет делать Соня, если всё, что у неё было, будет уничтожено?

– Гад! Он…. он.… сволочь! Скотина! – она резко, упрямо сжимает зубы, вытирает слёзы, глаза сверкают. – Я поеду в университет! Я сама.…

– Нет, – перебиваю твёрдо. – Мы поедем вместе. Ты не будешь объясняться там одна. Я поговорю с деканом. И буду рядом, если нужно.

– Андрей, ты…. не обязан… – выговаривает Соня тихо.

Не верит? Не доверяет? Неважно. Поверит. Сделаю всё, чтобы поверила.

– Во-первых, я обязан, – прищуриваюсь, глядя на неё. – Перед тобой, перед собой и своей совестью, перед законом, в конце концов. А самое забавное, что даже перед твоим отцом, потому что вообще-то он просил меня защищать тебя, а не ломать тебе жизнь. Это у него потом приоритеты сместились.

– Ничего ты ему не обязан, – ворчит Соня, шмыгая носом.

– Я тоже так считаю, по большому счёту, – вздыхаю, моя совесть меня так просто не отпустит, и дело тут не в Артуре. – А во-вторых, дело не в моих обязанностях, Сонь. А в том, что я этого хочу. Я хочу защищать тебя, быть с тобой и навалять всем тем, кто попробует тебе обидеть!

Ну наконец-то она улыбается.

Вздохнув и в последний раз шмыгнув носом, садится обратно на стул. Щенок подскакивает и лезет передними лапами ей на колени, она поглаживает его по голове, но видно, что мысли у неё далеко.