В какой-то момент, просто решив побаловаться в школе, я расфокусировал взгляд, изображая косоглазие, типа: «Не скажу, куда гляжу», и вдруг, с удивлением обнаружил, что вижу то, что до этого момента, было скрыто от моего взгляда. Ладно если бы это ограничивалось, только одной одеждой, я был бы, наверное, рад. Все-таки заглянуть в те места, которые девочки обычно прячут из вида, порой очень хотелось.Но в реальной жизни было практически невозможно. Но ведь не стану же я влезать на учебную пожарную башню, и украдкой разглядывать что происходит в женской бани, хотя знакомые пацаны хвастались, что оттуда открываются порой такие сцены, что дух захватывает.

Сейчас же моему взгляду открылись таки подробности, что у меня едва хватало сил отводить в сторону свой взор, чтобы не привлечь к себе внимания. Правда стоило только приглядеться, как мой взгляд проник гораздо глубже. Неожиданно для себя, я вдруг увидел, мышцы, стоящей у доски девочки, затем артерии и вены, смог проследить взглядом, бегущую по ним кровь, и разглядеть, как работает сердечная мышца, сокращаются легкие. Мгновением позже, едва сдержал свои порывы, увидев, что происходит у нее в желудке. Мало того, сам того не осознавая почувствовал все запахи, не только переваривающейся там пищи, но и всего остального, что уже успело перейти в кишечник, и постепенно превращалось в коричневую массу. Меня так шибанула по мозгам, что я едва сдержал себя. От неожиданности, я зажал рукой рот, прерывая рвотные позывы, и помотал головой. Учительница, увидев это, тут же спросила:

— Что случилось? Тебе нехорошо Ильин?

На мой кивок, она добавила.

— Сбегай умойся, если не станет лучше, дойди до медпункта, там тебе помогут.

Кивнув головой, я выскочил из класса, и побежал в туалет. Здесь, плеснув на лицо несколько пригоршней холодной воды, постарался отрешиться от увиденного, но это мало помогло. Картинка того, что происходило перед моим взором, так и лезла в мое сознание. Поняв, что просто так эту картинку из сознания мне не выветрить, уже не рассуждая, перемахнул через окно в школьный сад, и добравшись до какой-то лавочки, присел на нее и закурил. Только после этого стало чуть полегче. Выкурив до конца сигарету, зажевал ее сорванным с дерева, еще зеленым яблоком, чтобы скрыть запах, и тем же путем, через окно туалета, вернулся в стены школы, а после и в класс, до конца урока даже не пытаясь повторить свои опыты.

Так что, все закончилось нормально. Если не считать того, что в последовавшие за этим дни, я во всю пользовался своей новой способностью, правда стараясь ограничиться тем, что находится непосредственно под одеждой, не углубляясь дальше. Как выяснилось, это было достаточно просто. И довольно скоро, знал все об интимных особенностях моих одноклассниц. Начиная от родинок, разбросанных по их телам, бельем, находящимся под верхней одеждой, шрамами от вырезанного аппендицита и заканчивая знанием критических дней у каждой из них. Правда, все же хватало ума, оставлять эти знания при себе. Хотя однажды все-таки поделился этим знанием, с одной из девчонок, сказав ей, что той очень идет родинка на правой груди.

Впрочем, девочка хоть и слегка покраснела, но тут же воскликнула:

— Небось подглядывал в раздевалке?

— Нет, на озере случайно заметил.

— Ну тогда ладно.

Девочка, не слыла недотрогой среди одноклассниц, не однажды слышал об экспериментах, проводимых пацанами с ее участием, да и сам тоже однажды ощупывал ее рукою, одновременно с этим целуясь взасос, поэтому мои слова восприняла довольно спокойно.

В остальном, все происходило достаточно ровно, и такая жизнь мне в общем-то нравилась. Вдобавок ко всему, поэкспериментировав со своими новыми способностями, вдруг обнаружил, что вполне могу воздействовать на то, что вижу собственным взором. Хотя, честно говоря, касаясь того или иного органа, я вызывал у «подопытного» скорее боль, или какие-то неприятные ощущения. Просто в силу того, что не имел ни малейшего понятия, как что-то исправить в организме. А вот навредить ему, было проще простого. И в тоже время, попытавшись хоть что-то понять, внимательно изучая учебник «Анатомия человека» довольно скоро понял, что все это не мое. Зато, так же быстро сообразил, что могу, достаточно быстро и без особых для себя проблем, разбираться со своими недругами, внося в их организм, некоторые проблемы, или же просто заставлять их делать то, что они совсем не желают.

Например, как-то, чисто ради хохмы, заставил нашу старосту, Ольку Пащенко, которая буквально задолбала весь класс своими общественными поручениями, не нужными никому, кроме как ей самой, испортить воздух, во время очередного доклада у доски. Конечно, все это выглядело сущим ребячеством, но в тот момент, я был очень зол на нее, и не особенно рассуждал над тем, как ее наказать. Многим из класса, это конечно показалось смешным. Да даже не многим, а всем поголовно, даже классная руководительница, присутствующая здесь, и та откровенно улыбалась произошедшему. Ольга, правда тут же сбежала из аудитории, и в этот день уже не появилась в классе. А к следующему дню, об этом уже и не вспоминали. Во всяком случае вслух.

Зато я понял, что вполне могу заставлять своих оппонентов делать то, что нужно именно мне. И не только вызывая у противника выделение газов или опорожнение кишечника, но и вполне свободно исполнение каких-то других действий. Например, по моему зову, Танюшка Ларина, пустилась на перемене в пляс, услышав разудалую русскую народную мелодию за окном рекреации. По большому счету, ничего сверхъестественного в том не было, учитывая ее занятия в кружке народного танца, но все же, одно дело сцена, и другое — школьный коридор. Да и после она выглядела очень смущенной и никак не могла понять, что с нею произошло, что она вдруг решила потанцевать.

Одним словом, эксперименты продолжались, и с каждым разом, я чувствовал себя все более уверенным в своих возможностях. Между тем школа заканчивалась, и как оказалось, этот год решили сделать экспериментальным. В чем именно состоял эксперимент я не знаю, но вместо четырех плановых экзаменов, предлагалось к сдаче всего три. Математика и Литература письменно, и один из предложенных дополнительно на выбор. Честно говоря, я бы с удовольствием попытался показать знания в Испанском языке, но здесь меня жестко обломали тем, что я разумеется могу выбрать иностранный язык, но только из тех, что преподают в данной школе. А учитывая то, что в пятом и шестом классе нам преподавали английский, а в седьмом и восьмом французский, из-за смены преподавателя, в голове была такая мешанина что страшно было даже задуматься об этом. В итоге я выбрал физику, и не пожалел. Уж закон ома я знал наизусть, а ничего сложнее его пока не проходили.