— А что вы здесь делали около дома?

— Раскладывала ту самую веревку. Дик же совершенно безрукий мальчишка. В детстве он не способен был даже забить гвоздя.

— Э, Милдред, лучше бы ты не срамила меня перед начальством, — попросил появившийся на пороге Терье, — добрый вечер, сэр, не желаете ли чего-нибудь выпить?

— Спасибо, можно сок или кока-колу.

— Тогда я хотел бы предложить вам кока-колу с лимонным соком. И лучше туда добавить еще немножечко водки. Я прекрасно приготовляю этот напиток для гостей.

— Не отказывайтесь, — посоветовала сестра, — это то немногое, что он действительно хорошо умеет делать.

В доме было совсем по-новому, и лейтенант почти не узнал комнату, где находился в тот день, когда Гильберт…

Он встряхнул головой, прогоняя воспоминания, и тут же спросил, хорошо ли уложена вокруг дома веревка.

— Не беспокойтесь, лейтенант, — сверкнув белозубой улыбкой, ответила Милдред, — ее же укладывала я. Братик, сделай мне тоже с водкой.

Дик принес два высоких стакана.

— М-м, действительно очень вкусно, — попробовав прохладный напиток, похвалил Гамильтон, — но себе ты водку не добавляешь?

— Слава Богу, этого мальчика никогда не тянуло ни к алкоголю, ни к наркотикам, — ответила за него сестра. — Иначе бы мы со второй сестричкой просто голову ему оторвали.

— Они бы мне ее оторвали, сэр, это так, — вполне серьезно подтвердил Терье.

Гамильтон подумал, что Майкл Фолби очень одобрил бы такие методы воспитания, но вслух сказал о другом:

— Все-таки, беспокоит меня этот дом и эти новые истории со змеями…

— У меня есть одна идея, сэр.

— Какая?

— Потренировать на змей моего филина.

— Объясни поподробней, пожалуйста.

— Я посмотрел в справочниках, мой филин — из самой крупной на американском континенте породы. Там написано, что он нападает на зайцев и даже на мелких косуль. Сам никого не боится, потому что ни лиса, ни шакал не смеют напасть на него. А со змеями разделывается без всякого труда.

— Он их ест, что ли, Дик? — брезгливо поморщилась, Милдред.

— Он все ест, когда живет на природе. Но я хочу восстановить у него охотничий инстинкт на змей. Завтра утром проедусь с ним для этого в пустыню, а пока держу его со вчерашнего дня голодным.

— Тогда я не понимаю, почему он все время гадит? — девушка вскинула брови и посмотрела на Гамильтона. — И заметьте, в собственной клетке он этого делать не хочет, а дожидается, негодяй, когда его выпустят погулять по дому.

— По-моему, это очень умно, сестричка, не загаживать собственное жилище.

— По-моему, тоже. Только, если вспомнить твою детскую комнату, Дик…

Минут через десять лейтенант начал прощаться и несколько рассеянно, вслед предыдущему разговору, спросил у Терье:

— Послушай, но ведь в утреннее время твой филин не сможет охотиться на змей. Насколько я помню, при ярком свете они плохо видят?

— О, это очень распространенное заблуждение, сэр! Большинство сов и филинов отлично видят и в дневное время.

— Ну-ну, — направляясь к автомобилю, так же рассеянно проговорил Гамильтон, — потом расскажешь.

Утреннее солнце светило им в спину, и через ветровое стекло открывался хороший обзор.

— Ох, и повезло нам с тобой, парень! — поворачиваясь на заднее сиденье к клетке с филином, провозгласил Дик. — Всего одну милю отъехали, и вот она! Теперь тебе придется как следует потрудиться. Но если будет туго, я помогу тебе из своего пистолета. Вылезаем!

Впереди, футах в сорока перед автомобилем, на голом без колючек пространстве, вытянувшись, неподвижно лежала большая гремучка. Видимо, греясь на солнце, она не обратила никакого внимания на автомобиль.

Но как только Терье вылез из него и вытащил клетку, змея задвигалась. Тело упруго колыхнулось и стало сжиматься. В первые две секунды медленно, потом, образуя округлые контуры, быстрей, и вдруг так быстро, что Терье не успел заметить, змея сложилась кольцами и не было видно, где теперь кроются в упругих извивах ее голова и хвост.

— Неприятное существо, — поделился с филином своими впечатлениями Дик.

Он поднял клетку повыше и сделал несколько шагов в сторону змеи.

Кхо-кхо-кхо! — резко заурчала птица, заметив гремучку, и, в попытке расправить крылья, забила ими по металлическим прутьям.

Чик-чик-чик! — ответили ей с другой стороны, и Дик увидел среди змеиных колец вздернутый вверх хвостик и мерзкую треугольную морду, из которой стремительно вылетал и прятался черный раздвоенный нитеобразный язык.