– Дешево думали расплатиться, - простонал он и поплелся прочь. Отойдя несколько шагов, остановился, оглянулся, поднял кусок кирпича и швырнул, целясь, в стакан, но не попал. Постоял немного, вернулся, отбросил размокший бутерброд и залпом выпил водку.

6

Следующее утро не было похоже на предыдущее и вообще ни на одно утро в его жизни. Справа, под ребрами, сильно ныло. К головной боли вдруг прибавилось ощущение необъяснимой вины перед кем-то и отвращение к самому себе. Он открыл глаза, приподнял голову. Рядом, приоткрыв рот, безмятежно слала Лиза...

Трубиков встал, оделся и вышел в кухню. Долго умывался, зло фыркал, разбрызгивая воду.

Час был ранний, и в квартире стояла тишина. Когда он, тщательно вытершись полотенцем, направился в комнату, в глубине коридора открылась чья-то дверь. Ему стало неловко и захотелось незаметно проскользнуть мимо.

Но высокий широкоплечий парень в белой майке, сладко зевая, шел прямо на него. Увидев Трубикова, он прикрыл рот рукой и вдруг остановился:

– Дядя Коля, вы? Откуда, каким ветром?

Тешерь и Трубиков узнал пария - это был Ванюшка Коростелин, из комитета комсомола завода.

– А ты откуда? Во, вымахал...

Ваня так дружелюбие жал его руку, что у Трубикова потеплело на душе.

– А я вот женился, комнату до подхода дали... Где трудитесь, у нас?

– Пока нигде, - сознался Трубиков, - с пропиской улаживаю.

– Здесь?
– Коростелин растерянно посмотрел в глубину коридора.

– Да нет... У меня есть квартира, здесь я так, случайно...

– Ну, работать-то к нам?

– Неудобно как-то... Думаю податься в другое место, - неопределенно махнул рукой Трубиков.

Парень помрачнел:

– За длинным рублем гоняться вздумали?

– Какие тут рубли, Ваня, - вздохнул Трубиков.
– - Молодой ты еще, не все в жизни понимаешь...

– Так уж и молодой!
– зарделся Коростелин и вдруг заторопился:- Знаете что, дядя Коля? Я сейчас спешу на работу. Зашли бы вы к нам в завком. Там и потолкуем.

Я теперь в завкоме. А с этой, - он кивнул на Лизину дверь и перешел на шепот, - по-моему, вы зря связались. Учтите, можно влипнуть в историю. Ее муж вернулся после срока. Поскандалил и ушел... Парень еще раз крепко пожал. Трубикову руку.
– Так заходите в любое время. Прямо в завком, громко крикнул Коростелин и исчез за дверью ванной.

"Как у него все легко да просто получается", - подумал Трубиков.

7

В приемной начальника милиции Трубикову сказали, что сегодня принимает заместитель.

– К начальнику бы лучше, - не отставал он от секретаря, полагая, что "сам" решит быстрее.

– В пятницу с десяти до двенадцати, - равнодушно повторила секретарь.

В этот момент открылась обитая черным дермативом дверь, и в канцелярию вошел еще молодой, полнеющий человек в очках в форме майора. Отдав секретарю бумаги, он внимательно посмотрел на тщедушную фигуру посетителя, остановил взгляд на его отекшем лице. Трубиков без труда узнал Федорчука, но не находил слов, чтобы начать разговор,

– Трубиков, кажется? Приветствую, приветствую.

Давненько не видел. По какому делу к нам?

– Да вот, с пропиской.

Трубиков быстро вытащил из кармана пакет с бумагами.

– Заходите в кабинет и там подождите.

– Да мне бы к начальнику попасть, - замялся Трубиков, - или к заму.

Федорчук засмеялся:

– А я что - не похож на зама?

Только теперь Трубиков увидел табличку на дерматиновой двери: "Заместитель начальника районного отдела внутренних дел".

– Вот-оно что. Повышение у вас...

– А как у вас, Трубиков, повышение или понижение?

– Да как сказать...
– промямлил он.

– Значит, договорились. Проходите в кабинет и ждите, я сейчас.

Трубиков вошел в кабинет, присел на стул, положил на стол фуражку. Немного подумав, взял ее к себе на колени и успокоился. Как-никак Федорчука он знал и теперь был доволен, что попал именно к нему.

– Ну, рассказывай, Николай Андреевич, - еще с порога начал Федорчук. Как живется?

– Память у вас хорошая, начальник.

Тем временем Федорчук приблизился, в упор посхотрел на Трубикова:

– Что, дорогой мой человек, ждешь, когда я начну уговаривать тебя бросить пить? Или лекцию о вреде алкоголя прочитаю? Не жди, предупреждаю сразу. Ты вв мальчишка, сам все должен понять.

Трубиков шмыгнул носом и нетерпеливо заерзал на стуле. Непонятен был ему такой разговор. Лучше бы пристыдил майор или наорал. Или, наконец, просто сказал бы: "Вот что, Трубиков, дай мне честное слово бросить все это-и я тебе поверю. Пусть никто неповерит, а я поверю". "Тогда бы я мог дать слово, - подумал Трубиков, - мог бы попробовать бросить пить-еще раз".