– Между прочим, он его со спины захватил, согласно всем правилам, безукоризненно.

В эту минуту появляется рассыльный.

– Пусть придет сюда господин Лаза, практикант!
– распоряжается шеф.

– Слушаюсь!

Рассыльный уходит, а господин шеф продолжает доказывать:

– Противник никак не мог удержаться на ногах. Ему оставалось только сделать один сильный рывок...

Тут входит господин Лаза, практикант.

– Ах, очень хорошо. Вы ведь борец, господин Лаза, не так ли?

– Нет, господин шеф, я тенор в певческом обществе.

– Какой еще тенор?

– Просто я хочу сказать, что занимаюсь пением, - робко отвечает Лаза.

– Одно другому не мешает. Подойдите, пожалуйста, сюда; станьте вот здесь.

Что мог поделать господин Лаза? Только что, утром, он попросил выдать ему к пасхе аванс, и господин шеф пообещал удовлетворить его просьбу.

– Итак, смотрите, - объясняет шеф секретарю, - он его схватил вот так.

Шеф хватает практиканта за спину и поднимает вверх. Несчастный господин Лаза, не ожидавший такого маневра, заголосил, как убитая горем вдова.

– А дальше что?
– спрашивает секретарь с любопытством.

– А теперь, прошу вас, господии Лаза, перекувырнитесь через голову.

– Ой, господин шеф!
– отвечает из-под потолка практикант, - я не умею.

– Кувыркайтесь, я вам говорю. Ничего не бойтесь.

Бедный господин Лаза ради тридцати динаров аванса со стенаниями делает над головой шефа сальто. В этот миг шеф роняет его, и он, распластавшись во весь рост, с грохотом валится на пол.

– Пардон!
– говорит шеф.

А горемычный практикант пытается подняться, проклиная себя и тот самый час, когда ему пришла в голову мысль попросить аванс. Если бы еще речь шла о повышении, тогда можно было бы и через голову перекувырнуться, а тут только зря разбился. Я хотел помочь ему подняться, но господин шеф остановил меня.

– Нет, вы еще не должны вставать!
– обратился он к господину Лазе. Ведь вы не упали на обе лопатки. Вы не побеждены до тех пор, пока не положены на обе лопатки.

– Я положен на все четыре лопатки, - защищается практикант.

– Нет, нет, - спорит шеф, все более распаляясь, и налетает на господина Лазу. Начинается невероятная возня на полу. То сверху оказывается шеф, а практикант внизу, то практикант наверху, а господин шеф под ним. Из карманов у них повылетали записные книжки, пенсне, заявление господина Лазы об авансе, мундштуки, портсигары, запонки, и кто знает, чем бы все это кончилось, если бы мы с секретарем не воскликнули:

– Все! Он коснулся земли обеими лопатками!

Только тогда господин шеф поднялся с пола, а за ним совсем истерзанный практикант. Затем они принялись подбирать свои вещи.

– Вот видите, - с торжеством обратился шеф к секретарю, - это и есть тот самый прием.

Потом он обернулся к практиканту, который уже подкрался к дверям, опасаясь, как бы шефу не пришло в голову продемонстрировать на нем еще какой-нибудь прием.

– Спасибо, господин практикант, - сказал ему шеф.

– Не за что!
– ответил господин Лаза.

– А о том деле, знаете, после.

Все это произошло позавчера.

А господин Пайя еще больше перестарался. Его тоже захлестнула страсть к борьбе и потребность объяснять всем ее приемы, но, не имея собеседника, он отправился домой и стал давать урок своей жене.

– Иди ты к дьяволу!
– закричала госпожа Ружа, но это не помогло.

– Видишь, он схватил противника вот так, а согласно правилам, он не смеет захватывать противника за ноги, иначе... видишь, этот прием...

– Отстань от меня, ты что, рехнулся!
– взвизгнула госпожа Ружа.

– А ты можешь защищаться. Вот попробуй. Что, не пошевельнуться? Как бы ты теперь стала защищаться? Но ты не побеждена до тех пор, пока я не положу тебя на обе лопатки.

И тут началась борьба. Крик, визг. Госпожа Ружа так вцепилась супругу в волосы, что он застонал от боли:

– Ай... ты запутала мне руки платьем... не щиплись... что ты царапаешься? Ой, ой...

– Разрази тебя бог, зачем ты перевертываешь меня через голову, - визжит госпожа Ружа, - почему ты сразу не положишь меня на обе лопатки?..

От этой борьбы обезумел весь Белград. Право же, все заболели. Невозможно пройти спокойно по улице. Встречаю друга:

– Добрый день!

– Добрый день, - отвечает друг, одной рукой пожимая мне руку, а другой ощупывая мои мускулы.

И не только друг, но и знакомые - все, все в эти последние дни ощупывают мои мускулы.