Шрифт:
– Ты сошел с ума!
– Все было обстряпано по высшему разряду и выглядело как несчастный случай. Как это тебе удалось? Говори, иначе этот дробовик выстрелит!
– Я её ударил...
– Просто ударил? И убил насмерть? Только и всего?
Райт сглотнул. Он посмотрел на дробовик, потом - на лицо Марка.
– Да, ударил. Несколько раз... Много раз. А потом сбросил по лестнице в погреб. Ты не можешь пойти с этим в полицию. Тебе не поверят, а доказательств у них нет.
– А мы и не пойдем в полицию, - ответил Марк.
– Ведь я не обратился туда раньше. Полиция не знала, что у тебя есть мотив. Я мог бы её просветить, но не стал, Эдвард. Садись за свой письменный стол. Вот так, хорошо. Бери бумагу и перо. Делай, как я сказал, Эдвард. Сейчас тебе придется кое-что написать.
– Ты не...
– Пиши: "Я так больше не могу. На этот раз я доведу дело до конца". И подпись поставь.
– Ни за что!
– Давай, давай, Эдвард.
– Марк прижал стволы дробовика к трясущемуся затылку хозяина.
– Ты не посмеешь!
– вскричал тот.
– Еще как посмею.
– Тебя повесят, Марк. Это не сойдет тебе с рук.
– Самоубийство, Эдвард.
– Никто не поверит, что я покончил с собой. Подумаешь, записка!
– Ты напиши её, Эдвард. А потом я оставлю тебе ружье и уйду. Совесть поможет тебе сделать правильный выбор. Я это точно знаю.
– Ты...
– Пиши, Эдвард. Я не хочу тебя убивать. Для начала нацарапай записку, а потом я уйду.
Райт не поверил. Но, когда к затылку прижат дробовик, выбора не остается. Он написал то, что от него требовали, и расписался.
– Повернись, Эдвард.
Хозяин повернулся и вытаращил глаза: перед ним стоял не Марк, а совсем другой человек. Гость успел приклеить густые брови, натянуть парик и намалевать круги под глазами.
– Догадываешься, на кого я похож, Эдвард?
– Нет.
– Да на тебя! Разумеется, сходство неполное, и мне не удалось бы одурачить никого из твоих знакомых, но мы с тобой одного роста, и сложены одинаково. Достаточно добавить несколько примечательных черт - брови, волосы, запавшие глаза, - и дело сделано. А если у человека, называющего себя Эдвардом Райтом, есть водительские права с этим именем, что получается? Неплохая копия, вот что.
– Так ты корчил из себя меня?
– Конечно.
– Зачем?
– Развитие характера - так это называется у актеров. Ты только что сказал: никто не поверит в твое самоубийство, поскольку ты не имеешь ни малейшей склонности к нему. Но ты будешь очень удивлен, когда узнаешь о своих недавних поступках. Один полицейский насилу убедил тебя не прыгать с моста через Морисси. Психиатр лечил тебя от депрессии и непреодолимого желания наложить на себя руки. Для полноты клинической картины ты рассказал ему о своих снах и фантазиях. А сегодня одному врачу пришлось промыть тебе желудок.
– Марк пощекотал живот Эдварда дробовиком.
– Промыть мне...
– Да, да, желудок. Ужасно неприятная процедура, Эдвард. Видишь, на какие мучения я пошел ради тебя.Это была самая настоящая пытка. Я даже боялся, что с меня соскользнет парик, но этот новый эпоксидный клей просто чудо. Говорят, парик держится даже в воде.
– Марк ковырнул ногтем бровь.
– Смотри, как крепко прилипла. И ведь они совсем как настоящие, не правда ли?
Эдвард не ответил.
– Странно, что ты не помнишь, каких дел натворил, Эдвард. Неужто забыл, как покупал этот дробовик?
– Я...
– Да, ты, кто же еще? И часа не прошло. Ты отправился в оружейный магазин и приобрел двустволку, а к ней - коробку патронов. Тебя попросили расписаться и показать водительское удостоверение.
– Как ты им завладел?
– Никак. Нарисовал поддельное.
– Марк усмехнулся.
– Полицейский сразу распознал бы "липу", но ведь я не показывал его полицейским. А продавец ничего не заподозрил и старательно переписал номер удостоверения. Так что, выходит, ты все-таки купил этот дробовик, Эдвард.
– Марк провел ладонью по парику.
– Совсем как настоящий, - повторил он.
– Просто удивительно. Если я когда-нибудь облысею, куплю себе такой же.
– Он расхохотался.
– Говоришь, ты не из тех, кто способен покончить с собой? Эдвард, на прошлой неделе в нашем городе не было человека, более склонного к самоубийству, чем ты, и четверо уважаемых людей готовы заявить об этом под присягой.
– А мои друзья и сослуживцы? Как быть с ними?
– Да никак. Стоит человеку наложить на себя руки, и все его приятели тотчас вспоминают, что последнее время он был мрачнее тучи. Людям свойственно стремление на сцену. Я уверен, что после смерти жены ты корчил из себя убитого горем вдовца. Положение обязывало, правильно? Ты не должен был гробить её, Эдвард. Я её любил, а ты - нет. Надо было отпустить её ко мне, Эдвард.
По телу Райта заструился пот.
– Ты сказал, что не собираешься убивать меня, Марк. Обещал оставить мне ружье...
– Не верь всему, что тебе говорят, Эдвард, - ответил Марк и, с дивной ловкостью вложив стволы дробовика в разинутый рот хозяина, мгновенно спустил курок.
Он снял с Райта один башмак и согнул ногу покойного так, чтобы создалось впечатление, будто тот нажал на спусковой крючок большим пальцем. Стерев с дробовика свои отпечатки, Марк взял руку Эдварда и несколько раз приложил её к ружью. Записку он оставил на столе, потом сунул в бумажник Райта визитную карточку психиатра, а в карман - чек из оружейного магазина.