Такой способ сообщения между мной и розыском в общем-то обговаривался, но прибегать к нему мы условились лишь в самых исключительных случаях.

В первый момент я растерялся, однако у меня хватило ума не подать вида. Мы собрали яблоки и мирно распрощались, после чего я слегка изменил курс.

На длинные телефонные собеседования с некоторых пор было наложено строгое табу: они могли вызвать раздражение у моих "друзей" из "Страуса", да и у Тофика, если он околачивался где-то поблизости. "Не к чему дразнить быка красным", - рассудил я и направился к будке, стоявшей в закутке позади пивного ларька, - там можно было говорить вволю, не опасаясь, что за тобой выстроится хвост из желающих опустить в автомат свою монетку.

– Тебе нельзя задерживаться у телефона.
– Это первое, что сказал Симаков после того, как дежурный соединил меня с его кабинетом.

Как тут не поверить в телепатию? Только вот кто из нас двоих принимал, а кто передавал мысли на расстоянии: я или он?

– Когда ты в последний раз видел Герасимова?

– Герасимова?
– До меня не сразу дошло, что Герасимов - не кто иной, как мой старинный друг и приятель Герась. Очевидно, сказывалось игривое настроение, запас которого не иссяк даже после столкновения со связником.

– Ты не оглох случаем?
– отрезвляюще донеслось с того конца провода.

– Я видел его вчера. В восемнадцать сорок.

– Где?
– Симаков остался недоволен допущенной мной неточностью.

– На выходе из бара "Страус", - ответил я и поспешил добавить: Якорный переулок, тринадцать.

– Почему не докладываешь подробно?
– Он прервался, видимо, затягиваясь своим любимым "Беломором", и вдруг рявкнул с неподдельным гневом: - Почему, черт побери, я узнаю обо всем последним?! Ты чем там занимаешься, Сопрыкин?! Частным сыском?! Почему не докладываешь, спрашиваю?! Самодеятельность, понимаешь, развел, в Шерлока Холмса ему, видите ли, поиграть вздумалось!.. Почему молчишь? Я тебя спрашиваю?!

– Но, товарищ подполковник...
– не успел я заикнуться, как на меня обрушился следующий яростный шквал.

– Какой товарищ подполковник?! Какой подполковник?! Ты в своем уме? Может, ты еще форму надел, когда шел ко мне звонить! Ну, послал бог помощничков на мою голову! Детский сад!..

Атака, начатая столь внезапно, так же внезапно захлебнулась.

– Вчера Герасимов сбит, - сказал Симаков, - сбит неустановленной автомашиной.

– Как сбит?
– растерялся я.
– Какой автомашиной?

– Это ты мне скажи какой, - проворчал он, но уже не так свирепо. Когда, говоришь, ты его видел?

– В восемнадцать сорок, - повторил я ошалело.

– А в восемнадцать пятьдесят его нашли в переулке с проломленным черепом. Сразу после того, как вы расстались. Минут, стало быть, через десять, а может, и того меньше.

– Он жив?

– Скончался по дороге в больницу. Не приходя в сознание.
– Голос Симакова потускнел - видно, потерял надежду услышать от меня что-нибудь дельное.
– Переулок пустынный. Никто ничего не видел, свидетелей ни единого, кроме посетителей бара. Сейчас исследуем следы протекторов, а следов этих - кот наплакал. Никакого намека на торможение. Кто-то мчался на предельной скорости, выехал на тротуар, там бордюры низкие... в лепешку, короче.

– Такси...
– от волнения я не смог договорить, но Симаков понял меня правильно.

– Шахмамедов заступил на смену в двенадцать дня. Вернулся в таксопарк без опозданий, в двадцать ноль-ноль. Мы осмотрели его машину - ни малейших повреждений.

Вопреки собственному предупреждению он сделал солидную паузу и спросил, будто выполняя некую тягостную формальность:

– У тебя нет соображений на этот счет?

На мгновение передо мной возник залитый светом бар, девушки, танцующие под неслышную с улицы музыку, Герась, торопливо бегущий к выходу.

Меня ли он догонял? Хотел сказать что-то важное, как в тот раз? Или опять клянчил бы комиссионные за свое посредничество? В сознании как-то не умещалось, что никогда больше не мелькнет в толпе громоздкая фигура в линялых шортах, в желтой жокейской шапочке. Неуклюжий, жадный, туповатый Герась - он был из одной шайки со Стасом, но отчего же так сжалось сердце при известии о его гибели?

– Нет, - ответил я Симакову, потому что другого ответа у меня не было.

– Может, это несчастный случай, - не очень твердо сказал он.

Не знаю, как ему это удавалось, но неуловимым оттенком голоса он умел дать понять, когда его устами глаголет облеченный властью начальник, а когда просто старший товарищ. Сейчас он говорил не как начальник.

– Не нравится мне все это. Разучился я верить в подобные случайности, понимаешь?

Я кивнул, как будто он мог видеть мой кивок.

– Мы тут совещание утром проводили. Товарищи высказали суждение отозвать тебя, заменить более опытным работником...

– Заменить? Но, товарищ под...
– Я осекся и до боли в пальцах стиснул трубку.