Александр Ольбик
Стихи, написанные в разные годы
Исход
Воет стая. Воет властная.
Жемчугов полны глаза,
По траве зарею красною
Кровью пенится роса.
По ольхе, по теплым елям,
К звездам ринулась тоска,
Майской полночи качели
Уронили звон в луга.
Выстрел бухнул. Волчий стон
Меж берез летит стрелою,
Жизнь уходит в полусон,
Уползает в смерть змеею.
Стая мчится. Жилы рвет,
Вожака прикрыв телами,
Красный воздух жадно пьет,
Цедит прошлое клыками.
Не догнать, не взять волчье -
Пыльных грив полет неслышен -
Тщетно ружья бьют в плечо,
Тщетно пули жаром пышат.
Стая в поле. Вольный скок.
Не объять пределов гона,
Перебор щенячьих ног
За чертой смертельной зоны.
Лог за логом тень взяла,
Языки росу взбивают,
Стынь зеленого крыла
Нежно стаю укрывает.
Спит зверье. Луна-плафон
По ромашкам блик пустила -
Что-то в жилах раскрутилось
Под скворечный перезвон.
Примерно, 1988-89 годы.
– --------------------------
Ищу ее...
Искрится рассерженный Водолей,
Смотрит в глаза без любви -
Васильковых разлет полей,
Женщину мою позови.
Поищите ее, ольха и волчье,
Звездная россыпь и ты -- Пегас,
Пожалуйста, без выкрутас -
Помогите найти ее...
Я скажу вам за это спасибо,
Лягу в травы и буду ждать -
По заречью в туманах сивых
Полночь будет ее искать.
Не найдется -- умру от тоски,
Я без женщины той не жилец...
Деву уводит рыхлый Телец
На заоблачные чердаки.
– --------------------------------------------
Газета "Юрмала" от 10 сентября 1987 года
Воспоминания о фаэтоне
Березовых ветров томительный звон,
О прошлое память избилась до боли
И в желтых откосах течет Рубикон,
В сражении вновь Бородинское поле.
Уймитесь, уймитесь, века миражей,
Гривастых коней расседлать бы скорее,
Булатные жала диррахских ножей
С разгонки вбиваются в ребра Помпея.
Пахнуло зарей над порушенной ранью,
Стальное копыто - под льдистой водицей
А воздух пропитан гноящейся раной,
И звезды набухли сосками волчицы.
Не спится, не спится жемчужной волне,
Ежам златобрюхим не спится в берлоге,
И мается мозг в электрическом шоке,
И море вздыхает зеленым приливом.
Березовых ветров томительный звон
К душе прикоснулся прохладной улиткой,
И чья-то забытая тень у калитки,
И прошлого розовый мчит фаэтон.
Глаза времени
У тополей кружится голова
Над пропастью весенней прошумели,
И купола церквей отголубели,
И в прах рассыпались избитые слова.
Что нам осталось, звездная купель?
Где от июля тень произрастает,
И где вообще все в мире исчезает,
В какую хищную проваливается щель?
В чем назначенье лунных вечеров,
В чем смысл сужений гибельных аорты?
Глаза времен - златые луидоры,
Не примирят нас с прихотью отцов.
У тополей кружится голова
Над пропастью весенней прошумели,
Аллюром гордым мчится татарва,
Во тьму веков несется очумело...
* * *
Ах, небо осени печальной,
как ты волнуешь в жилах кровь,
уж не из юности ль примчалась
моя забытая любовь?
Иду по Лиедагас, Музейной...
И словно в храм вошел златой,
и что-то в мареве осеннем
звенит, поет над головой.
То береста органом чудным,
в янтарной легкости берез,
в несмелом прочерке ажурном
взывает к прошлому до слез.
И в увяданье, в тихом сне,
наморщив лоб от прозябанья,
примчались по небу ко мне
два красноперистых созданья.
То лист кленовый, лист резной,
другой - рябиновый, усталый
и опустились за рекой
на крыльях голубиной стаи.
Я возвратился на вокзал,
с иным в душе миропорядком,